Форум » ЭТНОГРАФИЯ » «У человекообразных обезьян голубых глаз не бывает». Людвик Крживицкий » Ответить
«У человекообразных обезьян голубых глаз не бывает». Людвик Крживицкий
admin: В.Б. АВДЕЕВ БЕЛОКУРАЯ РАСА: ИСТОРИОГРАФИЯ И АНТРОПОЛОГИЯ «Почти каждый известный черный предок делает человека черным». Ричард Левонтин «У человекообразных обезьян голубых глаз не бывает». Людвик Крживицкий Культура и ее материальный носитель: каково их взаимоотношение? – с древнейших времен мудрецы пытались разрешить этот вопрос. Поставить в соответствие физическим кондициям человека-творца духовные особенности его творения было извечным желанием создателей как первобытных мифов, так и мировых религий. Сказания и легенды всех частей света изобилуют следами народной наблюдательности, подмечающей у каждого созидателя культурных ценностей телесные основы его духовной одаренности. Народная молва из века в век стремится изобразить каждую национально значимую творческую личность концентрированным воплощением как психических, так и физических особенностей его этноса, подчеркивая тем самым, что сила и уникальность его гения уходит во глубину веков и коренится в наследственной массе предков. Однако бурный расцвет естествознания в XIX веке существенно скорректировал данный архаический усредненный взгляд на мировую историю, ибо за счет развития позитивных статистических методов выяснилось, что далеко не все человеческие биотипы обладают в равной степени способностью к созиданию культуры. Обнаружилось, что объективно существуют биотипы более и менее «ценные», с точки зрения вклада в мировую сокровищницу культуры. На уровне философии истории выдающийся английский ученый Эдуард Гиббон (1737-1794), пожалуй, первым в Европе в новейшее время, в своем фундаментальном многотомном труде «История упадка и разрушения Римской империи» сформулировал мысль, что гибель великих цивилизаций вообще, и древнеримской в частности, происходит единственно по вине вымывания из социального организма государства более ценной крови и замещения ее менее ценной. История упадка античности, по Гиббону, сводится к численному сокращению представителей культуротворящей белой расы по сравнению с цветными расами, не способными к созиданию высшей культуры. Расовые черты императоров и высшей знати империи, запечатленные во множестве дошедших до нас изваяний, является тому наглядным свидетельством, ясно показывающим физиогномические признаки расовой подмены, наступившей во II-III веках нашей эры. Европейская, преимущественно северная, раса создала невиданный гигантский организм мировой империи, а менее ценные в культуробиологическом отношении представители рас Передней Азии, Африки и Средиземноморья, постепенно заняв командные посты, даже не сумели сохранить это бесценное творение, приведя его к деградации его в диких извращенных оргиях Востока. Термин «раса», введенный в европейский научный обиход в 1684 году известным французским этнографом и путешественником Франсуа Бернье, сначала не имел широкого употребления в гуманитарных науках. Иммануил Кант и Иоганн Готфрид Гердер в начале XIX века первыми придают ему философское обоснование, а Кристоф Мейнерс (1747-1810) предпринимает попытку его применения в контексте исторического процесса. Именно так и закладываются основоначала расовой теории. Под расовой теорией, или расологией, сегодня принято понимать единую философскую систему, находящуюся на стыке гуманитарных и естественных наук, посредством которой все социальные, культурные, экономические и политические явления человеческой истории объясняются действием наследственных расовых различий народов, данную историю творящих. Обилие фактов, накопленных антропологией, биологией, генетикой, психологией и смежными дисциплинами о врожденных расовых различиях народов, проецируется на сферу их духовной и социальной жизни. В основе каждого исторического явления расовая теория стремится выделить биологическую первопричину, его вызвавшую, то есть наследственные различия представителей различных рас. В свою очередь, различия биологического строения ведут к различиям в поведении, а также к различиям в оценке явлений. Таким образом, расовая теория – это наука, изучающая биологические факторы мировой истории. Однако до начала XIX века в научной практике Европы еще не существовало системы взглядов, позволяющих выводить иерархию культурных ценностей из физической специфики человеческого материала. Культура как таковая, согласно мнениям идеологов эпохи Просвещения, возникала буквально из «ниоткуда», под воздействием капризов Божества, или позывов некоего Абсолюта. Реальный человек выполнял в этом процессе роль пассивного проводника, а его расовые, этнические, наследственно-обусловленные характеристики вообще не принимались во внимание. С помощью абстрактных «велений сердца» считалось возможным объяснить любые тонкости творческого процесса, причем академическая наука того времени охотно поддерживала многие умственные спекуляции теологической схоластики. 1. Возникновение науки о белом человеке Впрочем, прозрение было неминуемо. Диктатура небес рано или поздно должна была закончиться восстанием плоти. Англичанин сэр Вильям Джонс (1771-1845) в 1796 году заложил основы сравнительного языкознания, а немецкий санскритолог Франц Бопп (1791-1867) в 1835 году издал свой монументальный труд «Сравнительная грамматика». Именно эти ученые первыми указали на генеалогическое единство индоевропейских языков. Корифей филологии и религиоведения Макс Мюллер (1823-1900) в 1861 году издал знаменитые «Лекции по науке о языке», где впервые упомянул не только о древнем арийском языке, но и об «арийской расе» и «арийской семье народов». Он писал о времени, «когда первые предки индусов, персов, греков, римлян, славян, кельтов и германцев жили не только в одном селении, но и под одной кровлей». Поль Брока Впрочем, лингвисты той поры основывались на своих научных интуициях, никак не связывая их с данными антропологии и археологии, в результате чего родину индоевропейцев они помещали в Азии. И только первые представители направления антропологии, едва только еще оформившегося в самостоятельную академическую дисциплину в середине XIX века, прояснили положение дел. Основоположник французской школы Поль Брока (1824-1880) в 1861 году писал: «Этнологическая ценность сравнительного языковедения весьма мала. И на самом деле, она скорее всего может привести к заблуждению, чем к чему-либо другому. Но филологические факты и дедукции более бросаются в глаза, чем кропотливые измерения черепов, и вот почему заключения филологов привлекли преувеличенное внимание». Его поддержал знаменитый соотечественник Поль Топинар (1830-1911): «Краниология учит нас, что те же расы, которые живут в настоящее время в Европе, жили в ней постоянно с начала неолитического периода, когда северный олень и дикая лошадь бродили по Европе». Роберт Латам (1812-1888) первым из филологов в 1851 году опроверг бытовавшее мнение о том, что индоевропейцы произошли из Азии, за что был осмеян коллегами. Немецкий филолог Ген в 1874 году в этой связи язвительно писал: «Случилось, что в Англии, стране эксцентричности, одному оригинальному уму пришла мысль поместить в Европе колыбель белой расы». И только в 1868 году голос Латама был услышан, ибо именно тогда Август Фикк (1833-1916) издал монографию «Сравнительный словарь индоевропейских языков», заложив этим сочинением основы лингвистической палеонтологии. Концепция азиатского происхождения арийцев была подвергнута основательной ревизии. Основоположник сравнительно-исторического метода в языкознании немецкий ученый Август Фридрих Потт (1802-1887) установил целый ряд строгих звуковых соответствий между индоевропейскими языками. С 1859 по 1876 годы он издал фундаментальное шеститомное сочинение «Этимологические исследования в области индогерманских языков», чем заложил прочную основу для последовательного сопоставления словарного запаса родственных языков, решительно отказавшись от старого, восходящего еще к античной традиции этимологизирования по внешнему сходству. Его выводы базировались на сравнительном анализе санскрита, зендского, авестийского, греческого, латинского, немецкого, кельтского и славянских языков. Крупный немецкий филолог Теодор Бенфей (1809-1881) в обширной работе «История языкознания и восточной филологии в Германии», вышедшей в 1869 году, писал: «С тех пор, как геологические исследования установили, что с незапамятных времен Европа была местопребыванием человека, все доказательства, приводимые в пользу азиатского происхождения арийцев, опровергнуты». С аналогичным утверждением выступил и исследователь древнеиранских языков Вильгельм Гейгер (1829-1870), который в своей книге «История происхождения человечества» также писал: «Из двух противоположных теорий (происхождение европейское и происхождение азиатское) одно лишь опирается на доказательства; ни одного аргумента не было приведено в доказательство переселения с востока на запад. Последнее невероятно и само по себе, и, можно сказать, невозможно, если бы должно было предполагать, что оно было совершено постепенными волнами». Аргументы Бенфея и Гейгера основывались на общности названий растений и животных в индоевропейских языках. Крупный ученый Рудольф Пех (1870-1921) утверждал, что антропология и археология должны дополнить и исправить заключения филологии, и данная точка зрения в науке, начиная с этого периода, наконец-то становится доминирующей. Синтез гуманитарных и естественных наук дарует право обладания истиной. Весьма многим обязаны адепты концепции европейской прародины ариев изысканиям такого ученого, как Карл Пенка (1847-1912). В своей книге «Учебник германских древностей» (1880) он писал, что общий первобытный словарь арийцев не нес на себе никакого восточного влияния. Он основывал свои выводы о северном происхождении белокурой расы, в частности, на том, что в языках народов, принадлежащих к ней, встречаются названия лишь северных животных и растений, таких как медведь и волк, сосна, бук и дуб, и в них нет обозначения львов, тигров или верблюдов, пшеницы или пальм. Роднит эти языки и общее обозначение снега, льда и зимы. А в 1883 году Пенка издал книгу «Происхождение ариев», ставшую впоследствии классикой жанра, в которой, основываясь на обширном историческом археологическом и антропологическом материале, доказывал, что прародина белой расы находилась в Скандинавии: «Чистокровные арии представлены только северными германцами и скандинавами – самой плодовитой расой, наделенной крупным телосложением, большой мускульной силой, энергией и храбростью. Блестящие природные дарования этой расы позволили покорить немощные расы Востока, Юга и Запада, и навязать свой язык этим народам». В англоязычном научном мире на это новое веяние в сторону «нордизации» арийской прародины сразу же откликнулись Джон Рис (1833-1901), который в 1836 предположил, что арийцы могли происходить откуда-то из пределов арктического круга, в частности, с севера Финляндии, а также Джеральд Х. Рендалл в 1889 году, давший арийцам следующее определение: «Долихоцефалическая раса блондинов, происходит с Балтийского побережья. Ариец представляет собой тип разумного человека – основной продукт рас, в котором особые качества тьмы и света, Севера и Юга, эмоциональности и практицизма смешались и соединились в высшие и переходные состояния разума и тела». Таким образом, языкознание дало толчок развитию новых изысканий в области археологии, а та в свою очередь стимулировала бурное развитие антропологии. Определившись с прародиной арийцев, ученые поставили вопрос и об их исходном расовом типе. Известный немецкий языковед и историк Отто Шрадер (1855-1919) в 1884 году выдвинул такое положение: «Арийская раса первоначально соответствовала белокурым северным расам, среди которых развились арийский язык и культура, привившиеся при переселении и скрещивании другим, неарийским расам». Английский классик естествознания Томас Генри Гексли (1825-1895) в 1870 году в целях большей ясности и наглядности выделил в европеоидной расе более светлую ксантохроидную расу (xanthochroide race) и более темную меланохроидную расу (melanochroide race). Наконец, вспомнили совершенно забытого французского этнографа Абеля Ремюза, который еще в 1820 году одним из первых обратил внимание научной общественности на то, что в китайских летописях о древних могущественных динлинах, хакасах и усунях, обитавших к северо-западу от китайцев, говорилось как о белокурых и голубоглазых народах. Крупный немецкий антрополог Александр Эккер (1818-1887) в 60-х годах XIX века обнаружил черепа «северного типа» в могилах Южной Германии и установил их тождество с черепами современных немцев. Черепа чистого «северного типа» повсюду в Скандинавии и Северной Германии обнаружил и крупнейший шведский антрополог Андерс Ретциус (1796-1860). Именно на основе этих многочисленных краниологических серий и было высказано предположение, что современный «северный тип» по своей структуре восходит к кроманьонскому типу палеолитической Европы. Классик французской антропологической школы Арман де Катрфаж (1810-1892) даже назвал древнего кроманьонца блондином в современном смысле этого слова. Вытянутость черепа (долихоцефалия), вытянутость конечностей, общее изящество и пропорциональность телосложения позволили другому классику антропологии – немцу Герману Клаачу (1863-1916) для определения «северного типа» ввести его синоним «грацильный тип», несущий сугубо морфологическую информацию и подчеркивающий расовые особенности телосложения. Крупнейший французский антрополог Поль Топинар (1830-1911) в своей монографии «Антропология» (СПб., 1879) указывал, что «вернейшим указателем присутствия белокурого типа в крови служат голубые глаза». Один из самых признанных авторитетов итальянской антропологической школы Джузеппе Серджи (1841-1936) в монографии «Виды и разновидности человеческого рода» (1900) писал по этому же поводу: «Наиболее важен для классификации череп. По одному черепу можно различить этнические элементы, входящие в состав смешанных групп. Возможна первичная классификация даже по одной стабильной особенности. Наиболее стабильны мозговой и лицевой отделы черепа. С самых древних эпох и до нашего времени не появились никакие новые формы черепов. Важная для классификации черта – внутренняя емкость черепной коробки; она напрямую связана с формой черепа. Емкость человеческого мозга не увеличивается по мере эволюции общества. Как форма типов черепов осталась прежней, так и их средняя емкость. Увеличение емкости человеческого черепа – легенда». Замечательный польский ученый Людвик Крживицкий (1859-1941) в монографии «Антропология» (1900) подчеркивал: «Полагаю, что лица, имеющие черные волосы и глаза, никогда не производили на свет светловолосого потомства, и я уверен в том, что то же можно сказать относительно черепа. Также справедливо и то, что именно длинноголовый блондин положил начало арийской речи». Будучи до большевистской революции подданным Российской империи, он имел возможность участвовать в многочисленных археологических и палеоантропологических экспедициях, проводившихся с большой интенсивностью на гигантских пространствах русского государства. Так, в частности, раскапывая могильники неолитической эпохи на берегах Ладожского озера, он обнаружил, что их черепной указатель составляет 72,1, что означает: племена, вошедшие много позднее в состав западных и восточных славян, были гипердолихоцефалами – носителями чистого «северного типа». Вывод Л. Крживицкого прост и вместе с тем убедителен: «В эпоху курганов, от Олонецка до Киева и Курска, от Москвы до Польши жил сильно длинноголовый и чистый в расовом отношении народ, по всей вероятности, светлорусый». Основоположник Немецкого антропологического общества Рудольф Вирхов (1821-1902), систематизировав данные раскопок, проводившихся им по всей Европе, пришел к совершенно однозначному выводу: «И германцы, и славяне были первоначально блондины, но от смешения с кельтами они воспринимали большее или меньшее число элементов смуглого типа». Другой корифей немецкой антропологической школы Иоганн Ранке (1836-1916) в большом двухтомном сочинении «Человек» (1901) развивал его идеи, подчеркивая: «Древняя типическая форма как германского, так и славянского черепа была длинноголовая, долихоцефалическая. Поэтому, желая объяснить короткоголовость в определенной местности Германии, мы не должны думать исключительно о славянах, которые, по всей вероятности, как и германцы, имели первоначально длинную форму черепа и изменили ее вследствие смешения с другими короткоголовыми народами. Подобно тому, как мы встретили на севере Средней Европы главную область распространения блондинов, мы видим на севере славянского и германского мира довольно компактное ядро длинноголовых черепов. Это группа населения с преобладанием длинноголовости окружена резко короткоголовыми племенами со всех сторон. Таким образом, распределение обоих главных физических свойств взаимно совмещается: блондины и длинноголовые, брюнеты и короткоголовые. Отсюда мы должны заключить, что в Средней Европе господствовали общие причины образования местных различий в окраске и в форме черепа. Светлая окраска кожи и волос вместе с голубыми глазами отнюдь не составляет отличительной особенности германской народности, но распространяется на обширную область, которая обнимает совершенно различные и притом антропологически различные слои населения. Вся современная Финляндия заселена, главным образом, блондинами и даже сильными блондинами. Только в Лапландии начинается темная окраска. Славяне на севере и востоке остались до сих пор блондинами и, быть может, все были таковыми. Затем следуют германцы, которые были блондинами, и так называемые белокурые кельты, и, наконец, каледонцы в Шотландии». Александр Эккер (1818-1887) и Юлиус Колльман (1834-1918) консолидированно пришли к заключению на основе данных раскопок, что в Германии времен Римского владычества длинные черепа составляли преимущественное количество, а Андерс Ретциус на этой основе пришел к обобщению, ставшему впоследствии классическим в науке: «Чем чище раса, тем меньше смешанных форм». Здесь будет уместным подчеркнуть, что известные одно время и довольно широко распространенные в литературе обвинения немецких авторов в «расовой неполноценности славян», по причине их смешения с монголами, тюрками и угрофиннами, на самом деле не имеют ничего общего с классической немецкой наукой. Ни один из пропагандистов подобного рода измышлений никак не был связан с антропологией. «Культурологи», «философы», «историки», а также люди без фундаментального образования, охотно распространяли мифы, смешивая и отождествляя германство с арийством, что всегда категорически отрицалось подлинными и признанными творцами антропологической науки. Не расовая теория сама по себе представляет опасность для гуманистической системы ценностей, а ее искажение и вульгаризация, вот что необходимо помнить всем, кто привык мазать грязью любое высказывание, хоть как-то связанное с этим «ужасным» словом раса.
Ответов - 6
admin: 2. Русская классическая школа антропологии Ну и, наконец, к чести русской науки нужно отметить, что она также развивалась в русле нордической идеи. Основоположник русской академической антропологии Анатолий Петрович Богданов (1834-1896), так же как и его европейские коллеги в середине 60-х годов XIX века, приступил к составлению систематизированных краниологических серий на основе археологических расколок, используя при этом материалы из курганов европейской части России. А если учесть, что большая часть истории белой расы разворачивалась как раз на этой территории, то и выводы русского ученого приобретают весомую значимость, подтверждая идеологическую завершенность всей концепции в целом. Богданов писал: «Не случайно и не произвольно разбросан по России длинноголовый тип; чем больше добывается черепов из курганов разных местностей и эпох, тем яснее выступает для нас факт особенного значения этого типа в наиболее древнюю эпоху заселения России. Все раскопки указывают, что чем древнее кладбище, тем больше процент длинноголовых, и чем новее, тем больше примеси короткоголовых. По некоторым раскопкам даже можно сказать, что есть местности, где население было так однородно – длинноголовым, как этого только может желать антрополог». Другой крупный русский ученый Александр Васильевич Елисеев (1858-1895) в работе «Антропологические заметки о финнах» (М., 1880) также подчеркивал: «Первичный народ Европы и Скандинавии, это доказано, на севере Европы обитал длинноголовый человек, которого сменил брахицефал. Длинноголовое первичное население послужило средою, в которой распустились и на счет которой развились народности вторичных генераций». Сегодня это выглядит как курьез, но факт остается фактом: археологи, раскапывавшие курганы, городища и могильники до середины XIX века, охотились преимущественно за следами материальной культуры, начисто игнорируя, а подчас и просто уничтожая физические следы ее создателей. Обломок копья, фрагмент амфоры и костяной скребок рассматривались учеными мужами того времени самостоятельно, вне какой бы-то ни было связи с расовыми особенностями ископаемого человека, создавшего эти рукотворные шедевры. Никакой причинно-следственной связи между спецификой культурного объекта и субъектом, его сотворившим, в понимании ученых того времени попросту не существовало. Культура была общей для всех и бралась в прямом смысле этого слова из ниоткуда. Для победы здравого смысла потребовались многие годы. Определив расовый тип первоначального населения Европы, русские специалисты восстановили расовую динамику исторических процессов всего континента Евразии. Александр Иванович Вилькинс в работе «Антропологические темы в Средней Азии» (М., 1884) указывал: «Нам известно, что главная масса населения Средней Азии сложилась из смешения ветвей двух великих племен – Ариев и Монголов; это население есть этнический результат вековой борьбы благородного Ирана с варварским Тураном». Именно в противостоянии длинноголовых европеоидов и короткоголовых монголоидов с метисами добросовестные русские ученые той поры видели основной биологический контекст мировой истории. О расовой чистоте исконного русского населения было написано множество научных работ. Первой среди них нужно упомянуть монографию А. П. Богданова «Антропологическая физиогномика» (М., 1878), в которой автор ставил задачу теоретического обоснования понятия «характерные русские черты лица». Объединив и синтезировав данные антропологии и психологии и наложив их на описание идеального русского национального типа из фольклора в совокупности с исконной русской моралью, А. П. Богданов пришел к однозначному выводу о северном происхождении русского народа. «Мы сплошь и рядом употребляем выражения: это чисто русская красота, это вылитый русак, типично русское лицо. Может быть, при приложении к частным случаям этих выражений и встретятся разногласия между наблюдателями, но, подмечая ряд подобных определений русской физиогномии, можно убедиться, что не нечто фантастическое, а реальное лежит в этом общем выражении русская физиогномия, русская красота. Это всего яснее выражается при отрицательных определениях, при встрече физиогномий тех из племен, кои исторически сложились иначе, например, инородцы, и при сравнении их с русскими. В таких случаях, нет, это не русская физиогномия звучит решительнее, говорится с большим убеждением и большей убежденностью. В каждом из нас, в сфере нашего «бессознательного» существует довольно определенное понятие о русском типе, о русской физиогномии». Свои выводы, еще весьма откровенные и шокирующие для науки того времени, А. П. Богданов счел уместным проиллюстрировать решительными словами русского этнографа и историка Н. И. Надежина, сказавшего еще в 1837 году: «Физиогномия Российского народа, в основании Славянская, запечатлена естественным оттенком северной природы. Волосы русые, отчего в старину производили самое имя Руси». Таким образом, название Руси и русского народа имеют древнейшее сугубо расово-антропологическое происхождение, восходящее к главному признаку северной расы – русым волосам. Данным выводом мы никак не хотим обидеть ни один другой из европейских народов. Это лишь констатация очевидного факта. Еще один корифей русской антропологии Николай Михайлович Малиев в брошюре «Антропологические изыскания» (Казань, 1881) подчеркивал, что «древнейшие черепа несомненно славянского происхождения, как, например, курганные Смоленской губернии, черепа древних киевлян, также скифские черепа наших южных губерний представляют длинноголовое строение. И на востоке России, на Каме и Волге, жило в древности длинноголовое племя, по своему анатомическому строению сходное и, быть может, генетически связанное, с племенами, населявшими центральную полосу России». А. Г. Рождественский в книге «К вопросу о древнем населении Рязанской губернии» (Рязань, 1893) указывал, что большинство русских черепов из могильников, датируемых началом монгольского нашествия, было долихоцефалическим, а кое-где на черепах при раскопках сохранились фрагменты белокурых волос. Поэтому становится совершенно очевидным, что изначальным созидателем и носителем культуры на всей территории Европы и европейской части России всегда был один и тот же расовый тип – длинноголовый голубоглазый блондин. Обоснованию этого исходного тезиса, ставшего впоследствии базовым в классической расовой теории, посвящены следующие монографии русских ученых: Н. Ю. Зограф «Антропометрические исследования мужского Великорусского населения Владимирской, Ярославской и Костромской губерний» (М., 1892), А. А. Ивановский «Об антропологическом составе населения России» (М., 1904), Я. Д. Галай «Антропологические данные о Великорусах Старицкого уезда, Тверской губернии» (М., 1905), Е. М. Чепурковский «Географическое распределение формы головы и цветности крестьянского населения преимущественно Великороссии в связи с колонизацией ее славянами» (М., 1913). Все перечисленные работы представляют собой систематизированный свод данных по расовой антропометрии русского народа и не устарели по сей день. В пространство исторического мировидения русского народа в разные времена вторгались «кочевники от культурфилософии», пытаясь доказать его расовую неоднородность. Указания на мнимую биологическую вторичность русских и их смешение с финнами и тюрками с незапамятных времен исходит от недругов белой расы. Отповедям всем этим «западным» и «восточным» уклонистам посвящены многочисленные историософские труды таких мэтров русской науки, как Дмитрий Иванович Иловайский (1832-1920), Владимир Иванович Ламанский (1833-1914) и многих других. До сих пор актуальна и показательна в этом плане небольшая по объему, но чрезвычайно яркая и убедительная статья «О великорусском племени» (1869) самобытного историка Ивана Дмитриевича Беляева, вскрывшего один и тот же порочный алгоритм подтасовок русской истории на расово-биологическом уровне. Известный русский географ и картограф Александр Федорович Риттих написал несколько серьезных исследований по вопросу ареала распространения славян. В книге «Славянский мир» (СПб., 1885) он приводит обширный список населенных пунктов и урочищ на территории Западной и Центральной Европы, которые прежде имели славянские названия, показывая таким образом, что большая часть континента обязана своей историей славянскому, в частности, русскому влиянию, запечатленному во множестве географических названий. Но если исходный расовый тип русских установлен антропологически, то следовательно не может быть никаких сомнений в расовом происхождении народов всего Европейского континента. Славянское влияние в расовом отношении никого не испортило, на что добросовестно указывали в том числе и такие классики, как Рудольф Вирхов и Иоганн Ранке, как мы убедились в этом ранее. Таким образом, различные национальные школы антропологии, не поддаваясь на провокации ангажированных политиков, нарисовали одну и ту же картину возникновения населения Европы, чем и доказали правомерность и аргументированность антропологического подхода к истории. Нужно отметить особо, что русские антропологи активно участвовали в формировании научной концепции не только истории русского народа, но и всего многочисленного разнообразия племен, как входящих в состав Российской империи, так и граничащих с нею. В результате титанической работы десятков специалистов в этнографических и археологических экспедициях было создано обширное и весьма достоверное полотно расовой и этнической истории евразийского континента, вплоть до подробного описания эволюционных особенностей реликтовых племен, населяющих эти бескрайние пространства. Работы по этнической антропологии, не утерявшие до сих пор своего значения ввиду основательности обработки фактического материала, в том числе в вопросах происхождения белокурой расы, оставили Анатолий Петрович Богданов, Дмитрий Николаевич Анучин, Николай Юрьевич Зограф, Алексей Николаевич Харузин, Михаил Андреевич Тихомиров, Василий Николаевич Бензенгр, Николай Дмитриевич Никитин, Александр Иванович Таренецкий, Лазарь Константинович Попов, Николай Михайлович Малиев, Александр Иванович Вилькинс. Уникален в этой части вклад в русскую и мировую науку этнографа и путешественника Григория Ефимовича Грумм-Гржимайло (1860-1936). Исследовав Памир, Забайкалье, Монголию, Приморье и северную часть Китая, русский исследователь пришел к однозначному выводу: исходным биологическим типом, создавшим культуру на этих гигантских пространствах, был также длинноголовый блондин. Многочисленные мумии из северных провинций Китая наглядно свидетельствуют об этом же. Наконец, и сам Конфуций – один из столпов китайской культуры – не может быть отнесен к чистым монголоидам, ибо, как известно, для них характерна незначительная волосяная растительность на лице, в то время как на всех канонических изображениях его до сих пор рисуют с весьма пышной бородой. Это может свидетельствовать, как минимум, о высоком проценте европеоидной крови у Конфуция. Будучи подлинным энциклопедистом, как и абсолютное большинство русских ученых той поры, Г. Е. Грумм-Гржимайло проанализировал старинные китайские летописи и пришел к выводу, что исходным расовым типом, создавшим культуру северного Китая, бесспорно, был европеоидный. Этот тезис прекрасно обоснован в его монографии с характерным названием «Почему китайцы рисуют демонов рыжеволосыми? (К вопросу о народах белокурой расы в Средней Азии)» (СПб., 1899). В ней он писал: «Одним из до-китайских народов, населявших бассейн Желтой реки, были рыжеволосые ди». Китайцы в своих летописях добросовестно признают, что не являются автохтонами в тех местностях, которые по обыкновению связываются с традиционной китайской культурой. На многочисленных живописных изображениях эпохи ранних династий можно обнаружить подробные портреты демонов ада – «гуи», которые представлены с рыжими волосами, голубыми глазами и прочими характерными антропологическими признаками европеоидной расы. Характерно, что много позднее, уже в эпоху великих географических открытий, когда китайцы впервые увидели европейских путешественников, то они тотчас назвали их «янь-гуй-цзы» – заморскими чертями. Так сильно оказалось влияние расового стереотипа в их сознании. В XXV веке до Р.Х. китайцы занимали ничтожную часть территории современного Китая и называли себя «народом ста семейств» или «черноволосыми», а все окрестные народы различали не по месту обитания, а по расовым признакам, чему оставили немало письменных свидетельств. Именно у своих инорасовых соседей китайцы обучились обработке и орошению полей, строительству дамб и иным инженерным ухищрениям очень сложного ирригационного искусства, а также строительству башен, дворцов и прочих архитектурных сооружений. Среди всех племен китайцы особенно выделяли многочисленное рыжеволосое племя «ди». Наконец, рыжеволосыми были представители одной из ранних китайских династий Чжоу (1122-225 до н. э.), что, по мнению Г. Е. Грумм-Гржимайло, указывает на их метисацию с представителями этого загадочного племени, так как иероглиф «ди» составлен из двух иероглифов, дословно обозначающих выражение «огненная собака». Он указывает: «Что «ди» принадлежали к белой (и, вероятно, белокурой) расе, подтверждается это и тем обстоятельством, что среди них были великаны. Подобное предположение не заключает в себе ничего невозможного. В доисторические времена белая раса имела совершенно иное распространение, чем теперь. Ее остатки в различных градациях метисации и теперь сохранились на островах Полинезии и Зондских, в Индокитае, в Южном Китае, в Маньчжурии, в Японии, на крайнем северо-востоке Сибири и в Северной Америке; наконец, в Северном Китае и по настоящее время сохранился еще длинноголовый тип. Следы крови белой расы видны и среди некоторых частей населения Бутана, Непала и Кашмира, чем, между прочим, и объясняется их длинноголовость, прямо поставленные глаза и тонкий, прямой нос». На арийское происхождение племени «ди» указывает также и тот факт, что своих вождей и царей они называли «ас». В VII веке до Р. Х. племя «ди» распалось на две ветви – «белую» и «красную». Белая получила название «динлины», а от смешения с красной возникло множество современных народов, населяющих гигантские просторы Средней Азии и Дальнего Востока, в результате чего у многих из них до сих пор встречаются совершенно европеоидные черты лица. Восстанавливая расово-психологический облик древних динлинов, Г. Е. Грумм-Гржимайло приходит к следующим, весьма характерным в плане нашего изложения, выводам. Мужчины динлинов отличались высоким ростом, атлетическим телосложением, выносливостью, крутым и воинственным нравом, женщины же их были, напротив, чрезвычайно утонченными, грациозными и блюли целомудрие. Их воины были свирепы и никогда не расставались с оружием, не задумываясь, они применяли его по любому поводу, но воевали не числом, а умением. Кованые латы, шлемы, кинжалы и мечи, которыми они пользовались, были весьма высокого качества. Мастера их строили деревянные срубы, умели мастерить дорогую одежду и создавать тонкие ювелирные украшения из золота, серебра и самоцветных камней. Шумные застолья с большим количеством вина и танцами были излюбленным времяпрепровождением. Мужчины всегда ходили гладковыбритыми, а женщины вплетали в свои роскошные белые локоны колосья, бусины и морские раковины. Все формы власти у динлинов были выборными. Собака считалась священным животным, и за ее убийство полагалось наказание, равное наказанию за убийство человека. Дух свободы и независимости пронизывал весь их жизненный уклад, а необузданность нрава вошла во многие китайские поговорки. Народная молва «Поднебесной империи» величает их не иначе, как «косматыми буйволами». Никто не мог у них принудить девушку выйти замуж против ее воли. Кроме того, только у динлинов из всех народов этой гигантской территории Азии моногамия составляла первичную и основную форму брака, отсутствовали похотливость и идолопоклонство, напротив, культ предков и рыцарство были весьма распространены. Задаваясь справедливым вопросом: что же это была за раса? – крупнейший русский ученый – исследователь данного региона – сам же приходил к однозначному выводу, что по всем внешним описательным признакам, совокупному психологическому портрету, а также по деталям бытового жизнеустройства и специфическим чертам поведения это могла быть только европеоидная раса с очевидным доминированием в ее биомассе субстрата северного происхождения. Ответив на вопрос о расовом происхождении автохтонного населения Центральной и Восточной Азии, Г. Е. Грумм-Гржимайло реконструирует динамику исторических процессов в этом регионе, выдвигая свою версию сокращения численного состава белокурой расы. Длинноголовые блондины проиграли схватку в борьбе за жизненные ресурсы Азии короткоголовым брюнетам не из-за недостатков своей физической и психической организации, но, напротив, из-за чрезмерной концентрации в регионе, не приспособленном к их выявлению и раскрытию. Движимый чувством индивидуальной свободы и не способный к подчинению, наделенный от природы инициативой и богатым творческим воображением, он неминуемо вынужден был проиграть толпе безынициативных существ, способных только к азиатскому раболепию и слепому повиновению. Лишенный похотливости и наделенный рыцарским, возвышенным отношением к женщине, белокурый блондин утвердил единственно возможную для себя форму брака – моногамию, чем и предопределил все возрастающий численный перевес за монголоидами и метисами, придерживающимися из-за специфики своей сексуально-психической конституции полигамии, гостевого брака и тому подобных форм половой активности, совершенно не доступных пониманию белого человека. Эти смелые революционные взгляды на историю Г. Е. Грумм-Гржимайло уверенно развил в следующей своей тематической работе «Белокурая раса в Средней Азии» (СПб, 1909). Прежде всего, русский автор ссылается здесь на слова французского авторитета в области антропологии, профессора Поля Топинара, указывавшего: «Можно считать доказанным существование в былые времена в Центральной и Северной Азии расы с зелеными глазами и рыжими волосами». «Раскопки могил в пределах Алтайско-Саянского нагорья указывают нам на эту горную область как на продолжительную стоянку длинноголовых. Сюда, надо думать, и должны были, главным образом, передвинуться если не автохтоны Забайкалья, то последующее длинноголовое население этой области, принадлежавшее, подобно длинноголовым алтайцам, к высшей расе, скорее всего, даже европейской, что доказывается как формой их черепов, так и гипсовыми масками, из коих многие отличаются замечательной красотой и чертами лица совершенно европейскими». Раскопки курганов и могил в долине реки Селенги вскрыли существование в доисторическое время в этом районе двух расовых антиподов: это короткоголовый тип с цефалическим указателем 93,6 и длинноголовый тип с цефалическим указателем 68,4. Кроме того, классические древние китайские трактаты повествуют о племенах, населявших Среднюю Азию вне Китайской стены, а именно: об усунях, хагясах, динлинах и бома, при этом подчеркивая, что у них голубые глаза и белокурые (рыжие) волосы. Примечательно, что у китайцев под именем «рыжих» известны все нечерноволосые племена, начиная от белокурых и кончая темно-русыми. Трактат «Бэй-шы» прямо подтверждает, что южная окраина Гоби была родиной динлинов. Для обозначения многих племен, обитавших на этих гигантских просторах, китайцы использовали иероглифы, в точном переводе означающие «белый» и «пегий». Только к концу IV века после Рождества Христова Алтайско-Саянское нагорье было наводнено тюрками, смешавшись с которыми динлины и образовали уйгурский народ, которых в китайских летописях долго называли «желтоголовыми». Что касается киргизов, обитавших поблизости, то сохранились сведения, относительно канонов расовой красоты, существовавших у них еще в начале IX века: рост высокий, цвет кожи белый, румяное лицо, цвет волос рыжий, глаза голубые. И этот базовый тип преобладал настолько, что черные волосы считались нехорошим признаком, а люди с карими глазами просто считались потомками китайцев. Уже в XVII веке, когда русские принялись осваивать Сибирь, то столкнулись с совершенно иным в расовом отношении народом, представленным в основном черноволосыми и смуглыми типами. Китайские летописи отмечают также, что еще в XVIII веке и среди маньчжуров встречалось множество субъектов «со светло-голубыми глазами и орлиными носами». Обобщая всю эту богатейшую информацию, Г. Е. Грумм-Гржимайло приходит к выводу, что «динлины составляли обособившуюся ветвь белокурой расы». Упоминавшийся нами выше Александр Иванович Вилькинс по результатам своих экспедиционных исследований выпустил монографию «Антропологические темы в Средней Азии» (М., 1884) в которой свидетельствовал: «Я осматривал множество горных киргизов, населяющих внутренние части Тянь-Шаня, во время путешествия по Кашгарской границе и не мог не заметить несколько экземпляров, обращающих на себя внимание другими ненормальными для среднеазиатских киргизов признаками. Это были индивидуумы русые, даже почти белокурые. Кроме того, они имели серо-голубые глаза. Мне показалось даже, что и лица этих особей были более правильны, особенно склад глазниц, чем у их сородичей с типичными черными волосами и карей радужиной. Что такая особенность могла быть унаследована от древних обитателей Иссык-кульского побережья, не должно подлежать сомнению; вспомним, что в этом месте еще до начала нашей эры жило голубоглазое и белокурое племя Уссуней. Уссуни были долихоцефалы. Невольно вспоминались мне рассказы о белокурых голубоглазых людях, встречаемых среди Памирских племен и, сопоставив наблюдения, приведенные выше, мне казалось, что в сущности нет поводов отрицать возможность воссоздания при помощи тщательного анализа в общих чертах угасшей теперь ветви горных арийцев, отличавшихся русыми волосами, голубыми глазами и удлиненным черепом». Русский ученый С. Д. Масловский во время обширных полевых работ в Средней Азии с 1895 по 1899 годы также выделил северный светловолосый тип. Другой наш соотечественник Н. А. Аристов о горцах Припамирья в 1900 году писал: «В восточной части Средней Азии существовала особая, как признают антропологи, длинноголовая раса со светлой окраской кожи и волос, с зелеными или голубыми глазами (динлины, айны)». Признанный мэтр русской антропологии Д. Н. Анучин в статье «Предварительный отчет о поездке к енисейским остякам в 1905 году» писал: «Я видел несколько остяков, которых по внешнему виду всякий отнесет к арийцам. Дети их часто белокуры, но с годами волосы их темнеют; встречаются и курчавые. Разрез их глаз, нередко серых и голубых, – открытый и горизонтальный. Нос у них прямой и тонкий, но попадаются субъекты и с орлиными носами и даже курносые». Наконец, еще один признанный авторитет русской антропологической школы Алексей Иванович Харузин, изучив в экспедициях территорию Персии, окончательно подтвердил базовое утверждение расовой теории, впоследствии ставшее классическим, что всегда и везде в мировой истории исходным расовым типом – создателем культуры – был человек белокурой расы. Именно он является поэтому наиболее биологически ценным. Известный польский антрополог и российский подданный Людвик Крживицкий в своей монографии «Антропология» (1900) подчеркивал: «Блондины постоянно выступают в истории в качестве беспокойного элемента. Колонизация северной Америки, крестовые походы, великое переселение народов, нашествия на Испанию, северную Африку вплоть до Египта в XV столетии, а быть может даже и в XXV столетии до нашей эры – все это дело блондина. Даже во вторжениях ирано-индусских и эллинских они играют роль, по мнению ученых, в качестве главной силы, особенно в аристократических слоях. Окраска волос большинства греческих героев, родовые названия римских патрициев, портреты представителей старого немецкого и французского дворянства – все это указывает на блондина, как на тип, в котором воплощались мужская энергия и геройство. Отсюда делают вывод, что блондины, как подвижный элемент, навязали свой язык сравнительно более пассивным короткоголовым брюнетам». Совершенно неоценимую роль в контексте обсуждаемой нами темы имеет статья «Материалы для антропологии русского народа» (Русский антропологический журнал, 1902, № 3) русского ученого А. Н. Краснова. Уникальность данного исследования состоит в том, что статистические антропометрические замеры проводились автором на призывных пунктах, расположенных по территориальному принципу в центральной России. Автор писал по этому поводу: «Подводя итоги измерений из 10 различных губерний и 21 уезда, мы не можем не поразиться тою однородностью состава, которая их характеризует. Везде бросается в глаза преобладание белокурого, светлоглазого типа. Блондины составляют от 20 до 50% всех измерявшихся, поэтому, допуская всевозможные случайности при составе отдельных партий, нельзя все-таки не признать, что в 10 означенных губерниях основным элементом великорусского населения должна была быть какая-то белокурая, светлоглазая раса, которая, несмотря на смешение с черноволосою, давшая малочисленных гибридов с переходного цвета глазами и волосами, сохранилась в своем чистом виде в лице столь многочисленных абсолютных блондинов. Ее влияние сильно и в помесях, так как число серых глаз еще больше, и серые глаза преобладают и у тех гибридов, у которых волоса приняли более темную окраску под влиянием примеси крови более пигментированной расы. Белокурые представители вместе с тем более однородны. В них мы находим наиболее обычные, так сказать, типичные для великороссов физиономии, которые на всем обширном протяжении, занятом 10 означенными губерниями, постоянно повторяются, так что, смешав снимки, вы будете поставлены в затруднение сказать, из какой губернии он взят. Нет ничего невозможного, что эти русские долихоцефалы есть лишь вариант скандинавской расы. Так или иначе, из всего сказанного ясно вытекает следствие, что темноволосая раса не может быть названа русскою. Это – привходящий элемент, заимствованный главным образом от финских и тюркских и, быть может, от южных и западных народностей, с которыми приходили в соприкосновение основные белокурые элементы русского народа». Из более чем трех сотен томов издания «Известия Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии», вышедших до 1917 года, можно почерпнуть сведения обо всех революционных нововведениях создателей русской антропологической науки, ныне упорно замалчиваемых. Всемирно известный авиаконструктор Игорь Иванович Сикорский, уже находясь в эмиграции, в 1931 году издал сводный том работ своего отца философа и психолога Ивана Алексеевича Сикорского (1842-1919), который много и всесторонне занимался проблематикой рас. В этом сводном томе есть примечательная работа под названием «Антропология», в которой русский ученый изложил квинтэссенцию своего видения мировой истории: «Арийцы принадлежат к самым талантливым ветвям человечества, отличаются силой и глубиной дарований, широтой и разносторонним развитием способностей, при врожденном идеализме и идеальном направлении жизни. В этом смысле с Арийцами несравнима ни одна из ветвей человеческого рода. Одаренность Арийцев укрепила за ними первую роль и в обладании миром. При тонкости своего ума Арийцы глубоко проникли в существо вещей, способны к наукам и искусствам, верно предусматривают отдаленное будущее и подготовляют за долгие времена соответственные тому меры и действия. Свойственный же им идеализм дает разумение и силу для идейной организации будущего прогресса человечества. Арийцы создали образцовые литературы, музеи, книгохранилища, картинные галереи, школы, всякого рода правительственные учреждения, академии, общества для усовершенствования жизни во всех отношениях. Сообразно этим идейным программам они осуществили на деле правый суд и хорошее законодательство. Арийцы созидают и постоянно совершенствуют всю внешнюю обстановку человеческого общежития сообразно требованию науки, искусства и жизненного опыта. Вся их жизнь во всех своих шагах обращена в искусство жизни, всесторонне управляемое наукой, художествами, гигиеной и техникой, при постоянных заботах об отдаленном будущем. Почти все арийские народы ведут жизнь по национальному типу; такая жизнь имеет шансы удержаться и в будущем в течение многих столетий. Так как Арийские народы имеют своим местом жительства Европу, то Европа и все Европейское стало синонимом Арийского или высшего». Другой крупнейший русский философ-эволюционист В. А. Мошков в своей фундаментальной монографии «Новая теория происхождения человека и его вырождения» (1907) исследовал проблему появления белой расы на основе синтетического обобщения данных зоологии, геологии, археологии, антропологии, этнографии, истории и статистики, в результате чего целой главе в своем сочинении дал весьма характерное название «Следы белой расы есть во всем мире». Обилие фактов, изложенных им в подтверждение своей теории, он остроумно завершил тем, что не только на острове Пасхи, но и на множестве других островов Тихого океана, а также в областях экваториальной Африки идолы имеют одни и те же устойчивые европеоидные черты лица. Это может говорить лишь об одном: культуротворческие способности белой расы были признаны во всех частях света.
admin: 3. Создание расовой теории Итак, опираясь на историографию вопроса, мы постепенно убеждаемся в том, что лингвисты, археологи и антропологи во второй половине XIX века пришли приблизительно к сходным воззрениям на расовые истоки и расовую динамику истории человечества. Но была еще одна группа ученых, которых читающая публика признавала кабинетными чудаками и экзотические теории которых почитала разновидностью развлекательной салонной литературы. Именно они и выполнили роль основного двигателя в создании новой общественно-политической тенденции, именно они оформили в единое целое изыскания специалистов из различных областей знания, имя которого – расовая теория. Жозеф Артюр деГобино Ее отцом-основателем сегодня по общему признанию является француз, граф Жозеф Артюр де Гобино (1818-1882) – талантливейший философ, поэт и дипломат. Оставив после себя множество сочинений в самых различных жанрах, он вошел в историю с помощью своей фундаментальной монографии «Опыт о неравенстве человеческих рас» (1853-1855), в которой впервые в европейской науке предпринял дерзкую попытку интерпретации мировой истории на основе борьбы рас. В предисловии к книге он писал, что его «особый подход» состоял в том, чтобы представить логику исторических процессов как своего рода «историческую химию». Весь гигантский живой организм истории человечества он свел, по сути, к простой колбе, в которой в процессе химической реакции соединены биологические расы. Бурля, смешиваясь и разъединяясь, они ведут непримиримую борьбу в теле народов и государств, творя их историю. Вливаясь в кровь какого-либо народа, одна раса, будто химический реактив, добавляет ему творческих сил, жизненной активности, а другая приводит к преждевременной деградации и социальной лености. Одна расовая примесь добавляет идеализма и благородства гражданам какого-либо государства, а другая гнетет пороками и тяготением к вульгарным плотским излишествам. Одна повелевает людьми в виде чувства гражданского долга и соединяет их в сообщества, преобразующиеся в гигантские империи и целые цивилизации, рождает мыслителей и вождей. Другая, напротив, разъедает изнутри, как ржавчина, все духовные скрепы, толкая народы в объятья смут, кровавых братоубийственных войн и плодит на свет поколения паразитов и инфантильных мечтателей. Одна кровь созидает мировые религии, другая – безвременье смутных эпох. Так и творится, по мысли Гобино, история рода людского. Подобный взгляд, причем столь масштабный и хорошо аргументированный, был внове и потому не был принят современниками. Однако череда открытий рубежа XIX-XX веков в области естественных наук все же заставила просвещенную публику переменить свое отношение к основному труду Гобино. Заслуженное признание пришло. Суть его социально-расовой концепции лучше всего иллюстрируется следующей сентенцией: «Чем чище раса, тем меньше уязвима ее социальная база, поскольку расовая логика не меняется. Организующий характер любой цивилизации определяется самым очевидным признаком доминирующей расы; цивилизация изменяется, трансформируется по мере того, как эта раса сама подвергается изменениям; именно в рамках цивилизации в течение более или менее продолжительного периода продолжает действовать импульс, который когда-то дала ей исчезнувшая раса, и, следовательно, система, сформировавшаяся в обществе, представляет собой факт, который ярче всего свидетельствует о конкретных способностях и уровне народа, – это лучшее зеркало, в котором народ отражает свою индивидуальность». Касаясь иерархической ценности рас, французский аристократ был столь же категоричен, ибо подчеркивал: «История показывает, что всякая цивилизация берет начало от белой расы и ничто не может долго продержаться без ее участия, что общество может быть великим и процветать лишь в той мере, в какой оно сохраняет сотворившую ее благородную группу, и что сама эта группа принадлежит к самой развитой ветви нашего рода. Чтобы окончательно прояснить эти истины, достаточно перечислить цивилизации, которые существовали на земле, и, уверяю вас, список не будет очень длинным. Белая раса, искусная в главных механических искусствах, пытающаяся превратить воинское дело в настоящее искусство, в отличие от потасовки дикарей, приручившая множество видов животных, стоит на такой высокой ступени в сравнении с остальными человеческими семействами, что следует понять раз и навсегда: всякое сравнение бессмысленно по одной лишь причине, что даже в детском возрасте в этой расе не было следов варварства». Исходя из этих принципов и соотнося их с богатейшим историческим материалом, черпаемым из многочисленных легенд и документальных свидетельств, Гобино вполне явно высказывался и о физических признаках того расового субстрата, что создавал культуру на гигантских просторах Евразии: «У арийцев была бело-розовая кожа: такими были самые древние греки и персы, такими запечатлены древние индийцы. Волосы, как правило, были светлые – вспомним, что эллины отдавали предпочтение именно этому цвету волос и наделяли им самых почитаемых Богов. У индусов идея красоты до сих пор ассоциируется со светлой кожей и светлыми волосами, о чем свидетельствуют описания избранных детей, столь частые в буддийских легендах. В них описывается, например, божественное создание в младенческом возрасте с золотистого цвета кожей. У него длинные руки, широкий лоб, близко расположенные брови и выступающий нос». Так же и в отношении гигантских территорий Дальнего Востока французский расовый теоретик определенно указывал, что «еще совсем недавно многочисленные белые народы с белокурыми или рыжеватыми волосами и голубыми глазами обитали по западным границам Китая». Характерно, что за долихоцефальную форму черепа, характерную именно для белокурого северного расового типа, китайцы называли эти арийские племена людьми «с длинными лошадиными лицами». Наконец, и в создании великой цивилизации Египта, по его мнению, активно участвовали представители белой расы, о чем свидетельствуют барельефы, запечатлившие фараонов и жрецов с более светлой кожей, чем основная масса населения, и голубыми глазами. Свои изыскания Жозеф Артюр де Гобино основывал на изучении древних письменных источников и данных сравнительной лингвистики, ибо академическая антропология тогда находилась еще в стадии формирования, однако это не помешало ему сделать правильные выводы и не впасть в заблуждения «чистых» лингвистов. Он писал в этой связи: «Сущность языка тесно связана с формой мышления народа и с самого начала содержала в себе, пусть и в зародыше, все необходимые средства передачи самых различных характерных черт образа мысли. Именно вследствие того, что существует достаточно тесная связь между языком и его носительницей – расой, она сохраняется намного дольше, чем соответствующие народы сохраняют свою государственность. Все это позволяет сделать неопровержимый вывод о том, что ни один народ не может иметь язык, стоящий на более высокой ступени, чем он сам. Иерархия языков находится в строгом соответствии с иерархией рас». Несмотря на то, что некоторая часть современных либерально настроенных культурологов по-прежнему продолжает записывать Гобино в основоположники расизма и в основатели «гегемонистских притязаний германского фашизма», мы все же рекомендовали бы читать внимательнее его основной труд. Так, в связи с древним славяно-германским спором, он вполне ясно писал: «Что касается Европы, прагматический элемент, который привносили самые активные германские племена, постоянно укреплялся на севере за счет притока кельтов и славян». Комментарии, как говорится, излишни. Главное же зерно своей политической идеологии Гобино выразил следующими словами: «Превосходство арийцев не связано с исключительным развитием моральных качеств – оно заложено в принципах, из которых вытекают эти качества». Если имя французского философа, историка, поэта и дипломата Жозефа Артюра де Гобино известно широкому кругу людей, интересующихся историей различных социально-политических доктрин, то имя другого официального основателя классической расовой теории известно лишь более узкому кругу специалистов. Густав Фридрих Клемм (1802-1867) – скромный немецкий библиотекарь, историк и собиратель древностей – вошел в историю как автор многотомного труда «Общая культурная история человечества» (1842-1852). В этой работе он поставил перед собой цель выяснить закономерности взаимодействия между человеком и природой. Аналогично, как люди делятся на два пола, все человечество, по его мнению, также делится на две части: активную и пассивную. Под активной частью он подразумевал вполне конкретный расовый субстрат – людей северного типа, длинноголовых голубоглазых блондинов. Первые тома данной фундаментальной работы представляли собой подробный этнографический справочник на расовой основе, что было абсолютным нововведением в науке того времени. В этой книге автор писал: «Белокурая раса, отличающаяся светлой кожей и более развитой передней частью черепа, распалась на два или три элемента, и оказалось, что именно северные народы – представители наиболее активных работников в сфере политики и культуры. Первоначальная родина этой расы была в Европе и распространилась она уже в древнейшие времена на юг и восток, короче – белокурая раса представляет собой первую и старейшую культурную расу». По мнению Клемма, в духовном плане эта половина человечества отличается развитой волей, стремлением к власти и могуществу, самостоятельностью и свободой; для нее характерна беспрерывная деятельность, непрестанное стремление к развитию и прогрессу, а также склонность к исследованиям и тяготение ко всему новому. Отличает ее гордость и уверенность в себе. Эти психические свойства проявляются вполне отчетливо в истории тех наций, которые образованы данной активной частью человечества, а именно: в истории эллинов, римлян, германцев, славян, персов. «Эти народы постоянно переселяются, они разрушают старые, хорошо организованные государства и строят новые, они отличаются как искусные мореплаватели, у них особенно развита свобода управления, основным элементом которого является постоянный прогресс; знание, изучение и мышление заменяют собой у них слепую веру; в среде этих народов расцветают науки и искусства, и в этой области эти нации сделали больше всех других. Родина их расположена в средних широтах, отсюда они распространились по другим областям и покорили их». Такова основная канва расовой концепции Густава Клемма. Имя же третьего основателя расовой теории вообще предано забвению. Но ради торжества исторической справедливости настало время исправить это досадное упущение и восстановить в правах русского гения – Степана Васильевича Ешевского (1829-1867). Его уникальный вклад в создание расовой теории состоит в том, что в 1862 году, будучи профессором кафедры истории Московского государственного университета, он начал читать первый в мире курс всеобщей истории на расовой основе. Часть лекций была оформлена им в виде отдельной работы «О значении рас в истории». Лишь скоропостижная смерть помешала автору воплотить в жизнь все свои смелые новаторские идеи. Но даже по одному этому произведению можно смело утверждать, что это первое отечественное каноническое сочинение по расовой теории. Более того, в отличие от него, работы французского и немецкого исследователей во многом напоминали художественные произведения, не отягощенные достоверной научной информацией. Это были скорее гениальные интуиции, прозрения. Русский же ученый первым создал полноценный научный труд, отвечающий строгим академическим канонам. Все идеологические пассажи Ешевского основаны на данных археологии и антропологии. Его расовая доктрина истории может быть сводена к следующим основным тезисам: 1. Основной движущей силой истории является борьба народов, имеющих наследственные расовые различия. 2. В результате этой борьбы возникает естественное неравенство народов, которое и запечатлено в их культурной и социально-политической истории. 3. Расовые типы устойчивы и не подвержены влиянию внешней среды. 4. Основные человеческие расы возникли в разное время и в разных местах независимо друг от друга. 5. Представители северной белокурой расы имеют высшую расово-биологическую ценность с точки зрения их вклада в мировую цивилизацию. 6. Расово-смешанные метисы, напротив, по совокупности биологических, а, следовательно, и социокультурных характеристик обладают меньшей ценностью. 7. Во имя интересов гуманизма, справедливости и социальной стабильности представители «высших» рас должны руководить представителями «низших» рас. Подобной жесткой категоричности в совокупности с научной аргументацией в трудах Гобино и Клемма не было. Высокая планка, заданная Степаном Васильевичем Ешевским, была вновь достигнута лучшими умами Европы лишь к началу ХХ века. Именно на рубеже веков расовая теория и оформилась как самостоятельное натурфилософское и социокультурное направление. Рудольф Верхов В Германии в 1895 году талантливый философ и историк Людвиг Шеман (1852-1938) создал Общество Гобино с целью массовой пропаганды идей забытого у себя на родине французского ученого. В 1900 году были вторично переоткрыты законы наследственности Грэгора Менделя, в связи с чем понятие «расовой чистоты» было доказано на генетическом уровне. В том же году впервые было выдвинуто биологическое обоснование существования различных групп крови. Приблизительно к этому времени была окончена титаническая работа Немецкого антропологического общества под руководством Рудольфа Вирхова (1821-1902) по исследованию черепов современных европейцев в сравнении с ископаемым материалом, собранным палеоантропологами. И в том же, в 1900 году на французском и русском языках появилась большая сводная работа русского антрополога французского происхождения Иосифа Егоровича Деникера (1852-1918) «Человеческие расы», в которой впервые в научной практике был применен новый синтетический принцип расовой классификации. В основе расовой теории лежит понятие расы, которое было привнесено в европейскую науку в 1684 году французским этнографом и путешественником Франсуа Бернье (1625-1688). На протяжении двух столетий не существовало четкого и однозначного определения этого термина, ибо ученые смешивали сугубо биологические параметры с лингвистическими и этнографическими, из-за чего постоянно возникала путаница, а народы, имеющие одинаковый внешний облик и психические характеристики, включались в различные расы на основе данных этимологии или выводов сравнительной лингвистики. Нередко народы, не имеющие между собой ничего общего в плане физического строения, были отнесены к одной расе только на основе языковой общности. Эти противоречия и неточности в систематизации дорого обошлись адептам расовой теории, ибо скомпрометировали всю науку в целом. В результате отождествления «народа» и «расы» возникли совершенно абсурдные словосочетания, такие как «тевтонская раса», «германская раса», «славянская раса». И именно русский ученый Деникер исправил положение, когда опубликовав свою монографию «Человеческие расы», которая до сих пор считается эталоном систематизации естественнонаучной информации, и в которой впервые были сформулированы основные антропологические принципы оценки различий между человеческими расами. В антропологии возникла расовая типология, благодаря чему классификация человеческих рас приобрела современный четкий вид. Исчезли разночтения, а использование сугубо антропологической терминологии приобрело более строгий научный характер. Под расой Деникер понимал «соматологическую единицу», что положило конец идеализму в антропологии, таким образом, было покончено. Вся книга по сути посвящена отделению друг от друга этнографии и антропологии, которые автором определяются как явления различного порядка: первое – социологического, а второе – биологического. Он пишет: «Несколько лет тому назад я предложил классификацию рас, основанную единственно лишь на физических признаках (цвете кожи, качестве волос, росте, форме головы, носа и т. д.)». И.Е.Деникер первым встал на позиции жесткого и последовательного биологического детерминизма в расовой философии. По его мнению, окружающая среда бессильна перед расовыми признаками. Он подчеркивал: «Расовые признаки сохраняются с замечательным упорством, невзирая на смешение рас и на изменения, обусловленные цивилизацией, утратой прежнего языка и т. д. Меняется лишь соотношение, в котором та или иная раса входит в состав данной этнической группы». Работы русского ученого были признаны всем мировым научным сообществом, благодаря чему в антропологической литературе прочно укоренилось понятие расовый тип, постоянный и неизменный, раз и навсегда данный, и не подверженный влиянию среды. Исторически сложившаяся комбинация расовых типов являет собой продукт социального развития – этнос, и тот тип, который в нем доминирует, впоследствии формирует физический и духовный облик каждой национальной общности. Это правило было прочно усвоено и стало базовым для расовой теории. Возвращаясь к основной теме нашего повествования, особо выделим вклад И. Е. Деникера в укрепление позиции антропологов в их борьбе с этнографами и культурологами в части спора о прародине белой расы. Он поставил точку в споре об арийцах, который к тому времени достиг своей кульминации, для чего ввел новый термин, принципиально не имеющий ничего общего с романтическими концепциями лингвистов: «Длинноголовую, очень рослую, светловолосую расу можно назвать нордической, так как ее представители сгруппированы преимущественно на севере Европы. Главные ее признаки: рост очень высокий: 1,73 метра в среднем; волосы белокурые, волнистые; глаза светлые, обыкновенно голубые; голова продолговатая (головной указатель 76-79); кожа розовато-белая; лицо – удлиненное; нос – выдающийся прямой». Терминологическая некорректность в расовой теории закончилась, термин арийцы плавно отошел в сферу культурологии, социологии и религиоведения: «Не может быть и речи об арийской расе, а позволительно говорить только о семье арийских языков и, пожалуй, о первобытной арийской цивилизации». Одновременно с этим все большее влияние на общественную жизнь начинало оказывать эволюционное учение Чарльза Дарвина. Так, один из его последователей, выдающийся немецкий философ и естествоиспытатель Эрнст Геккель (1834-1919) первым перенес основные биологические законы борьбы за существование в область социологии, чем и обусловил возникновение нового философско-политического учения, получившего название социальный дарвинизм. В основных своих работах, снискавших ему массовую популярность: «Естественная история мироздания» (1868), «Антропогения, или история развития человека» (1874), «Натуралист под тропиками» (1876), он по сути обосновал те же идеи, выдвинутые расовыми теоретиками, доказывая культурную неравноценность человеческих рас в процессе их эволюционного развития. Белая раса получала приоритет в его натурфилософских построениях. Концепцию Эрнста Геккеля поддержал крупнейший русский биолог Илья Ильич Мечников. Его фундаментальная работа «Борьба за существование в обширном смысле» (1878) является подлинным шедевром русского социал-дарвинизма. В ней он подчеркивал: «Естественное неравенство между отдельными особями, племенами и расами есть общий принцип в организованном мире». О культурных взаимоотношениях между «низшими» и «высшими» расами русский ученый отзывался следующим образом: «Искусственное охранение нынешних дикарей может совершиться не иначе, как за счет живущих и будущих европейцев».
admin: 4. Антропосоциология Таким образом, синтез данных естественных наук с философскими построениями расовых теоретиков постепенно привел к созданию в конце XIX века еще одного научного направления, получившего название антропосоциология. Целая плеяда талантливейших ученых: Жорж Ваше де Лапуж (1854-1936), Отто Аммон (1842-1916), Людвиг Вольтман (1871-1907), Людвиг Вильзер (1850-1923) – оформила его своими сочинениями и придала ему лоск модной по тем временам философской концепции. Основная идея французского основоположника антропосоциологии Жоржа Ваше де Лапужа лучше всего отражена в двух его основных сочинениях: «Социальная селекция» (1896) и «Ариец и его социальная роль» (1899). В них он писал, что в основе расовой дифференциации Европейского континента лежит следующее подразделение. Homo europaeus – длинноголовая (долихоцефальная), белокурая и высокорослая раса, в психологическом отношении отличающаяся тщеславием, энергией, умом, идеализмом. Темную, короткоголовую (брахицефальную) и малорослую расу, встречающуюся по всей Европе, Лапуж называет homo alpinus и приписывает ей консервативные, осторожные и малогениальные черты. Третья главная раса Европы – это средиземноморская, долихоцефальная, но темная и морально стоящая еще ниже темной брахицефальной. «Длинноголовые блондины исполняют функции мозга и нервов в общественном организме, а короткоголовые и их метисы играют роль мышц и костей. Тысяча брахицефалов не стоит тысячи долихоцефалов», – вот сердцевина его антропосоциологической концепции. Абсолютно новым в ней было также и то, что Лапуж низвел человека с постамента любимого творения Бога и подчинил его биологическим законам, единым для всего живого. Поэтому его сочинение об «Арийце» начинается словами: «Эта книга является монографией о homo europaeus, то есть о том виде, которому давали различные названия светловолосой долихоцефальной расы, германской или арийской. Я повсюду буду обозначать ее научным термином, данным Линнеем. Это наиболее надежное средство, чтобы напоминать постоянно читателю о том, что существо, о котором идет речь, не является неким совершенно особым животным, но входит в общую систему природы и подчиняется общим биологическим законам. Произвольное в человеческих делах существует лишь в воображении мистиков, тогда как дарвинистская политическая наука или антропосоциология стремится как раз к тому, чтобы заменить конкретными понятиями метафизические и мистические концепции философской социологии». Именно на базе этих универсальных биологических законов Лапуж и переосмыслил мировую историю. Длинноголовые блондины, по его мнению, не способны к низкой, систематической работе, поэтому всегда и везде они стремятся сформировать правящий слой, оставляя примитивную работу короткоголовым брюнетам. Будучи предприимчивыми, они решались на все и вступали в борьбу из любви к ней, а не из расчета на прибыль. Их кругозор был очень широк, их пожелания и помыслы – смелы, поступки же соответствовали последним. Прогресс у них – врожденная страсть. Они требовали уважения к индивидуальной свободе и скорее старались сами возвыситься, чем унизить других. Вообще говоря, в смешанном обществе они неизменно были активным началом. Лапуж приписывал белокурой долихоцефальной расе образование высших классов в Египте, Халдее, Ассирии, Персии и Индии, так же как и большое влияние на всю греко-римскую цивилизацию. «Действительно, на памятниках Египта, Халдеи и Ассирии, все высокопоставленные лица изображены белокурыми, голубоглазыми и высокорослыми. Греки на египетских изображениях представлены также высокими, белокурыми и длинноголовыми. Тип героев Греции, несомненно, был таков же. Боги и герои Гомера всегда блондины высокого роста и со светлыми глазами. В первой песне «Илиады» Минерва схватывает Ахилла – первенствующего героя – за его белокурые волосы, и это выражение повторяется еще раз в XII песне, когда Ахилл приносит в жертву останкам Патрокла свои волосы. Царь Менелай также блондин. В «Одиссее» Мелеагр, Аминтор и Радамант – блондины. Виргилий даже Дидону представляет блондинкой, хотя она финикиянка, а потому должна была бы быть черноволосой; Минерва, Аполлон, Меркурий, Комерт, Камилл и Лавиния тоже у него описаны белокурыми. Все главные герои Овидия белокуры. В римской аристократии преобладал белокурый тип, о нем свидетельствуют прозвища: flavius, fulvius. Данте и Петрарка воспевают белокурых героинь: Беатриче, Матильду, Лауру. Вообще, достаточно пересмотреть галерею картин эпохи Возрождения, чтобы убедиться, насколько светлые волосы тогда преобладали, особенно у женщин. Протестантизм – эволюция католичества – распространился преимущественно среди белокурых народов Европы, а не среди черноволосых». Далее Лапуж доходит до утверждения, что цивилизованность народов почти в точности пропорциональна количеству белокурых долихоцефалов, входящих в состав правящих классов. В общем, «в эволюции человечества черноволосые брахицефалы и продукты их скрещивания играли роль простых солдат при главном штабе, состоящем из белокурых долихоцефалов». До завоевания Галлии римлянами, указывает Лапуж, в ней насчитывалось около 5-6 миллионов населения, короткоголовых и блондинов. Около миллиона погибло в войнах с Цезарем и столько же было продано в рабство. Мертвыми в этой борьбе пали преимущественно энергичные блондины, поэтому после поражения Галлия становится самой трудолюбивой, но зато и самой раболепной провинцией. Искра восстания вспыхнула лишь на севере, где светловолосые элементы были более многочисленны. И такое положение вещей сохранялось несколько столетий; возрастало богатство, но не слава. Постепенно, однако, сначала в качестве союзников, затем в качестве победителей, длинноголовые проникают в страну в V веке и в последующих столетиях, и вместе с тем страна оживает. Нескольких сотен тысяч новых пришельцев было вполне достаточно для того, чтобы раболепствующее население в несколько миллионов человек настроилось на воинственный лад. Так и возникла, по Лапужу, Франция нового времени. Затем в течение нескольких веков светловолосые великаны рассеивались по соседним странам (крестовые походы, экспедиции и войны феодалов). В более поздний период эти же расовые элементы участвовали в движении Реформации и создали гигантскую сеть французских колоний по всему земному шару. Но все эти походы, борьба за идею, движения крестоносцев и инквизиция уничтожили самых энергичных представителей длинноголового типа, и когда они гибли, короткоголовые брюнеты берегли свои силы и побеждали при помощи пассивного выжидания. Великая французская революция, во главе которой по преимуществу стояли блондины, лишь узаконила антропологический факт: плоды инициативы длинноголовых блондинов достаются безынициативным короткоголовым брюнетам. Антропологический результат войн Наполеона – снижение среднего роста мужского населения Франции на 10 см., и его резкое потемнение. Политическое ничтожество Франции конца XIX века, по Лапужу, также есть следствие засилья короткоголовых брюнетов. Таким образом была создана шкала биологической ценности рас. Культурные достижения каждой из них отныне являются универсальным мерилом, позволяющим без труда по процентному соотношению исходных биологических компонентов прогнозировать социальную активность того или иного общественного организма. Приняв во внимание новую трактовку истории, Жорж Ваше де Лапуж сформулировал свои знаменитые одиннадцать антропосоциологических законов: 1. Закон распределения богатств: в странах со смешанным населением homo europaeus – homo alpinus богатство возрастает в отношении, обратно пропорциональном головному указателю. 2. Закон высот: в местностях, где существуют совместно homo europaeus и homo alpinus, первый локализуется на более низких местах. 3. Закон распределения городов: важные города почти исключительно локализованы в долихоцефальных областях или в наименее брахицефальных частях брахицефальных областей. 4. Закон городского головного указателя: головной указатель городского населения ниже, чем сельского населения. 5. Закон эмиграции: среди населения, начавшего диссоциироваться (разъединяться, разделяться) перед перемещением, эмигрирует наименее брахицефальный элемент. 6. Закон браков на новых местах: менее брахицефальные элементы особенно склонны к бракам вне своей страны. 7. Закон концентрации долихоцефалов: мигрирующие элементы привлекаются центрами долихоцефалии, которые все больше обогащаются долихоцефалами. Закон этот может формулироваться и так: в областях, где существует брахицефальный тип, он стремится локализоваться в деревнях, а долихоцефальный тип – в городах. 8. Закон городской элиминации (исключения): городская жизнь производит отбор в пользу долихоцефальных элементов и разрушает, или элиминирует (исключает) наиболее брахицефальные элементы. 9. Закон стратификации: головной указатель в одной и той же местности распространяется, уменьшаясь от низших классов к высшим. Средняя высота роста и количество высокорослых возрастают от низших классов к высшим. 10. Закон интеллигентов: череп интеллигентов более развит во всех направлениях, и особенно в ширину. 11. Закон увеличения указателя: начиная с доисторических времен, головной указатель везде и непрестанно увеличивается. Список законов Лапуж заканчивает рядом замечаний, суммированных следующим образом: «Как ни удивительны эти законы, мы еще только в начале открытий. Остается еще много других, о которых еще и не подозревают. Ясна необходимость полного антропологического кадастра в каждом государстве, и если он будет произведен надлежащим образом, то даст политические результаты, важность которых едва может быть предвидена». Практически к тем же выводам пришел в своих работах его немецкий коллега Отто Аммон (1842-1916), который подкрепил теоретические выкладки многочисленными данными обмера новобранцев по всей Германии. Уже в первой значительной работе «Дарвинизм против социал-демократии» (1891) он по аналогии с древней кастовой системой Индии подразделил европейское общество на четыре антропологических класса. «В первый класс входят новаторы, изобретатели, пионеры, открывающие человечеству новые пути. Они имеют уровень интеллекта выше среднего, это люди с характером, неустанные и смелые творцы, на проторенных путях они чувствуют себя не очень хорошо: Человечество обязано им всем прогрессом. Второй класс – умные и искусные люди, которые не обладают творческим духом, но умеют схватывать, разрабатывать и улучшать чужие идеи: Первые два класса взаимно дополняют друг друга. В третий класс входят люди со средним уровнем интеллекта или ниже среднего. Для них характерно состояние, именуемое «духом стада». Они поддаются обучению и, не имея своих идей, могут усваивать чужие. Они не могут сами развивать усвоенные идеи и потому противятся любым новшествам. Они думают, будто обладают всеобщей истиной, сохраняя приверженность к ней с инертностью массы. Четвертый класс – неполноценные люди, не способные производить, открывать или комбинировать, или усваивать чужую культуру». Отто Аммон в соответствии с данной классификацией совершенно справедливо делал вывод, что значение народов, их ценность для мировой культуры, превосходство одного народа над другим тем больше, чем больше в народе людей первого и второго класса. «Человек первого класса стоит тысяч простых работников физического труда и улучшает благосостояние тысяч. Люди третьего и четвертого класса только следуют по проложенным людьми первого класса путям. Люди первого класса – это локомотивы, люди третьего и четвертого класса – вагоны». В 1893 году вышла его следующая книга «Естественный отбор среди людей», в которой к антропологическим измерениям была добавлена теория зародышевой плазмы Августа Вейсмана и Томаса Моргана. «Детерминанты зародышевой плазмы, определяющие череп и остальной скелет, представляют собой стабильные формы, равно как и те, которые определяют цвет глаз, волос и кожи». Кроме того, в этом сочинении Аммон впервые вывел соответствие между ростом и головным указателем. Он подчеркивал также, что среди правящих классов процент людей высокого роста со светлыми волосами и голубыми глазами существенно выше, чем среди представителей низших классов. А в книге «Общественный строй и его естественные основания», вышедшей в 1895 году, Аммон развил эту генеральную мысль уже со всей определенностью. По его мнению, именно из-за размывания расовой основы элиты и погиб античный мир. «Согласно антропологической концепции, это были принадлежавшие к высшей расе арийцы, люди Севера, которые в доисторические времена пришли в Грецию и Италию и господствовали над темноволосыми туземцами, обладавшими более слабым характером, постепенно смешиваясь с ними». Затем в 1903 году взошла звезда молодого Людвига Вольтмана (1871-1907), опубликовавшего свое фундаментальное сочинение «Политическая антропология» и сделавшегося в одночасье популярным среди просвещенной публики. Расовая проблема в нем была выведена на качественно новый уровень обсуждения. Книги теоретиков данного направления стали издаваться все увеличивающимися тиражами, общественный резонанс возростал. В книге Вольтмана был подзаголовок «Исследование о влиянии эволюционной теории на учение о политическом развитии народов», отвечающий замыслам автора подчеркнуть глобальность его научного кругозора. Кроме того, данное сочинение явилось откликом на первый социальный заказ в области расовой теории, ибо всемирно известная немецкая сталелитейная фирма Круппа объявила конкурс на проведение глобальных исследований. Таким образом, расовая теория начала оформляться в самостоятельное научное направление, и обрела статус академической дисциплины. Период непрофессиональных рассуждений, догадок и интуиций стал плавно отходить в прошлое, началось методичное формирование канонов расовой теории, с которой уже вынуждены были считаться сильные мира сего. Крупнейшие политики эпохи явственно осознали, что на полигоне общественных идей возникло и прошло испытания оружие невиданной доселе разрушительной силы, и победу обретет тот, кто сумеет освоить его массовое применение. В своей книге Вольтман совершенно отбросил всякую половинчатую риторику прежних «любителей» от расовой теории: «Из государств только те долее других остаются на вершине достигнутого ими процветания, которые не придерживаются одностороннего естественного отбора и не поддаются чересчур стремительному культурному порыву, но часть своего более одаренного населения щадят и сохраняют в возможно здоровых жизненных условиях как свой природный источник талантов. Арии – последние пришельцы и завоеватели, которые вследствие своей высшей физической силы и интеллекта покорили низший народ. Они всюду образуют господствующую касту и придают большое значение избеганию неравных браков, почему и презирают ублюдков. Самая светлая раса в то же время и самая даровитая, и благородная». Начертав подробную концепцию мироздания на основе новых расово-биологических критериев оценки социально значимых исторических явлений, Вольтман осознал силу и новизну своего нового метода, что подтолкнуло ученого к учреждению крупного периодического издания «Политико-антропологическое обозрение», главным редактором которого он и стал. Кроме того, в двух своих последующих монографиях «Германцы и Ренессанс в Италии» (1905) и «Германцы во Франции» (1907) на основе данных истории искусства, лингвистики, патронимики и антропологии он проанализировал истоки небывалого культурного подъема той эпохи, чем заложил истоки новой науки – культуробиологии. Вольтман убедительно и наглядно показал, что все ключевые фигуры Возрождения принадлежали к северному расовому типу. Стилистика психических переживаний именно этой расы больше всего угадывается в шедеврах Ренессанса, который по сути и явился зримым воплощением реализации потенций североевропейского духа. В обеих книгах явственно доминирует все та же главная политико-антропологическая тема: «Белокурый элемент народа определяет его культурную ценность, а упадок великих культур объясняется угасанием этого элемента». Культура не возникает из ниоткуда сама по себе, ее не создают капризы Божества, и она не может возникнуть в результате благоприятного распределения среднегодовой нормы осадков или успешных спекуляций на бирже. Культура – это всегда результат напряжения высших физических и психических сил человека конкретного расового типа. Культура сама по себе не причина, но всегда только результат действий наследственных задатков человека, соприкасающихся с реалиями окружающего мира. В основе любого творческого акта лежит врожденная система ценностей творца, которая и выполняет по сути функцию чертежа, оживающего затем уже в самом творении. Но система ценностей творца наследственно обусловлена и всецело детерминирована его расой. «В настоящее время не может быть уже сомнения в том, что рослая, белокурая и светлоглазая северная раса создала всюду фундамент для того уровня развития, который мы называем полной культурностью. Несомненно, что средиземноморская и монгольская раса обладают немалой культурной способностью, и отрицание этого факта было бы односторонним преувеличением. Наибольшее значение имеет то обстоятельство, что северная раса во всех ее отраслях всегда достигала высшей степени цивилизации, чего отнюдь нельзя сказать о средиземноморских народах и монголах. Выдающиеся гении человечества принадлежат к этой расе или произошли от смешанных рас с преимущественным количеством северной крови. Лучшие люди новой духовной истории были большей частью таковыми, как Дюрер, Леонардо-да-Винчи, Галилей, Рембрандт, Рубенс, ван-Дейк, Вольтер, Кант, Вагнер. Другие обнаруживают примесь темной расы, выражающуюся в более темной окраске или, реже, в более широком черепе, как Данте, Рафаэль, Микель-Анжело, Шекспир, Лютер, Гете, Бетховен». Идеалы мнимых, иллюзорных и ни на чем не основанных «свободы, равенства и братства» были, таким образом, публично посрамлены впервые со времен Великой французской революции. Скорая и нелепая смерть еще совсем молодого Людвига Вольтмана в 1907 году не сумела перечеркнуть его заслуги. Сходной системы взглядов и аргументации придерживался также и такой классик социалантропологии, как Людвиг Вильзер (1850-1923). В своей книге «Германцы» (1904) он детализировал рассмотрение причинно-следственной связи между культурой и ее носителями, для чего перевел проблему на качественно новый уровень эволюционной морфологии различных человеческих рас. «Уже только на основании морфологических и физиологических соображений можно прийти к тому справедливому заключению, что великорослый человек с крупным черепом, длинноголовый и светлоокрашенный, то есть североевропейской расы, представляет собой совершеннейшего представителя человеческого рода и высший продукт органического развития, так как благородству внешней осанки, то есть высшему развитию тела по психофизиологическому основному закону, несомненно, соответствует и тончайшая организация мозга. Северная раса в среднем наиболее крупная и сильная. При сильном строении тела она сохраняет и полнейшую пропорциональность членов, целесообразность которой проявляется в прекрасном покрое и равномерном распределении органического материала. Из исследований о расовой красоте женщины видно, что красивейшая пропорция наблюдается у блондинок. Средиземноморская раса, хотя и отличается таким же строением членов, но ей не хватает крупного роста и силы северного человека; ей не хватает также светлой кожи и белокурых волос, а сильная общая пигментация ведет к чрезвычайной потере энергии, в то время как у светлой расы она сохраняется в пользу нервной и мышечной силы. Помимо этого целесообразного применения энергии, на рост интеллекта благотворно действует еще и более позднее наступление половой зрелости». Вильзер с большим энтузиазмом развивал идеи Карла Пенки, упоминавшегося нами выше. В своей книге «Прародина ариев» последний пришел к оригинальным умозаключениям на базе нового синтетического метода, при котором выводы одной группы наук обязательно перепроверяются методами другой. При таком подходе многие факты возникают перед нами в совершенно ином свете. «Египет много раз был населен белой расой в доисторическое время, затем при нашествии ливийцев и морских народов. Тот факт, что эти люди принадлежали к северной расе, то есть были арийцами, доказывается тем, что относящиеся ко времени каменного периода мегалиты были найдены также и в Египте. Легко доказать общность происхождения дольменов, рассеянных по Европе, Азии и Африке из северной родины, откуда вышла арийская раса. Из примера Египта явствует, что антропология должна составить основу политической и культурной истории. Возникают чрезвычайно интересные вопросы, ответ на которые с этой точки зрения науки не так уже труден: не в мозгу ли белокурых и голубоглазых жрецов возникла идея о постройке пирамид? Очевидно, что пирамиды отождествляют собой лишь дальнейшее развитие мегалитов». Вильзер вполне владел методами антропометрии, поэтому, чтобы перепроверить культурологические утверждения Пенки, он прибег к простому и радикальному способу: исследовал сохранившийся череп мумии египетского фараона Рамзеса Великого. Каково же было его изумление, когда на долихоцефальном черепе древнего владыки он обнаружил остатки светлой шевелюры, что и позволило Вильзеру причислить фараона к «последним отпрыскам северной расы» в этом регионе. Главный же теоретический вывод Людвига Вильзера в его фундаментальной работе сводился к тому, что не на юге и не на востоке, но именно на севере Европы нужно искать прародину белокурой расы, представители которой везде и всегда выступали в качестве «врожденных носителей мировой цивилизации».
admin: 5. Немецкая расология Глубокий след не только в истории развития расовой теории, но и в формировании общественно-политических идей рубежа XIX и XX веков сыграла деятельность английского аристократа Хаустона Стюарта Чемберлена (1855-1827), натурализовавшегося в Германии и известного ныне именно как немецкий расовый философ. Его двухтомное сочинение «Основы XIX столетия», вышедшее в 1899 году, стало вехой в развитии теории и вызвало оживленные дискуссии. В своей работе автор подверг достаточно скрупулезному анализу историю мировой цивилизации с точки зрения вклада в нее определенных расовых типов. «Все выдающиеся люди, выступившие начиная с шестого столетия в качестве истинных творцов судьбы человеческой, а именно: как основатели государств, созидатели новой мысли и оригинального искусства, – были германского происхождения. Создания арабов отличаются своей кратковременностью; монголы только разрушают, но не создают ничего; гениальные итальянцы средних веков были все выходцами или Севера, пропитанного ломбардской, готской и французской кровью, или германо-эллинского юга; в Испании созидающий элемент представляли собой вестготы. Пробуждение германцев для их всемирно-исторического значения как основателей совсем новой цивилизации и совсем новой культуры образует фундамент европейской истории». Массовое движение Реформации он также охарактеризовал как «возмущение германской души против ее негерманского истязания». В контексте нашего повествования необходимо отметить следующий факт. Многие ангажированные политологи вот уже сто лет клеймят имя Хаустона Стюарта Чемберлена, записывая его в предтечи «германского фашизма», а также представляя его как одного из основных идеологов милитаризма. Всем его гневным критикам мы, прежде всего, рекомендовали бы обратиться к первоисточнику за прояснением вопроса. По собственному признанию Чемберлена, термин «германцы» для обозначения данного биотипа он позаимствовал у древнеримского историка Тацита, писавшего, что они прежде всего блюли чистоту крови и никогда не смешивались с другими народами. Однако при этом немецкий расолог откровенно признавался: «Никогда не существовало народов, которые сами называли бы себя германцами». Чемберлен ссылается на слова Тацита, который описывал германцев как людей, имеющих «голубые глаза, светлые волосы и высокие фигуры», но при этом добросовестно подчеркивает, что под это описание подпадают еще две большие расово-этнические группы: «кельты» и «славяне». Древние славяне времен начала миграции были ярко выраженными долихоцефалами высокого роста. Кроме того, Чемберлен ссылался на крупнейшего авторитета физической антропологии Рудольфа Вирхова и на его обширные исследования цвета волос и цвета глаз, на основании чего пришел к выводу, что славяне происходят из самого центра региона, из которого распространились все представители данного расового типа. Его не удовлетворил термин Линнея «homo europaeus», который Чемберлен считал крайне абстрактным и уже отходящим в область истории. Не воспользовался он в своей классификации рас и определениями «индоевропейцы» и «арийцы» в силу их неопределенности. Таким образом, он остановился на названии «германцы», за неимением лучшего, но честно признавая всю относительность и неточность данного расового определения. В конце своей книги, давая прогноз на будущее, Хаустон Стюарт Чемберлен провидчески писал, что мир в Европе во благо всей белой расы может быть достигнут только на базе кельто-германо-славянского союза. Поэтому все обвинения, выдвигаемые в адрес немецкого философа, мы считаем просто нелепыми и основанными на полном незнании источников. В целом рубеж XIX и ХХ веков был изумительным временем титанов политической философии. Книги по расовой теории выходили тиражами от одной до трех тысяч экземпляров, но и этого оказывалось достаточно, чтобы предельно возбудить читающую публику новыми взрывоопасными идеями и круто изменить общественное мнение. На основе работ Отто Аммона были созданы дифференциальные методики отбора новобранцев в немецкую армию. Многочисленные публикации Людвига Вильзера и Людвига Вольтмана предопределили впоследствии деградацию всей западноевропейской социал-демократии и сделали невозможным появление коммунистических режимов в развитых европейских странах. Что касается основного труда Хаустона Стюарта Чемберлена, то сам Кайзер Вильгельм II рукоплескал ему и неоднократно впоследствии советовался с ученым в вопросах выработки внешней политики Германии. Едва началась русско-японская война, как Вильгельм II направил Николаю II письмо, в котором называл своего брата – русского царя – «повелителем Востока», а себя «повелителем Запада», подчеркивая, что всеми силами будет содействовать России в усмирении поднимающейся «желтой опасности». Немецкий монарх ясно видел расовые основы этого конфликта и дал понять русскому монарху, что открыто встает на сторону расово близкого народа. Этот факт, как никакой другой, дает понять всю лживость и беспочвенность нечистоплотных либеральных политологов, утверждающих, что Чемберлен и ему подобные расовые теоретики санкционировали немецкую агрессию на Восток. Напротив, и сам Чемберлен и многие его коллеги написали множество теоретических работ, в которых обвиняли Англию в развязывании Первой мировой войны, ставшей по сути первой гражданской братоубийственной бойней народов белой расы. Ведь именно Англия во время русско-японской войны встала на сторону азиатской империи, открыто помогая ей финансово и технически. При этом нужно помнить, что сам Чемберлен был потомственным английским аристократом, и его открытую и последовательную германофилию нужно рассматривать не как измену родине, а как бескомпромиссность и чистоту позиции подлинного расового философа, в сознании которого ценности всей расы в целом выше ценностей отдельно взятого народа, ибо народы смертны, а раса вечна. Не все вышеперечисленные авторы были профессиональными антропологами, однако движимые своей расовой интуицией, на рубеже XIX и XX веков сумели изменить всю общественно-политическую ситуацию в цивилизованном мире, вследствие чего даже те ученые, что считали себя «чистыми академическими антропологами», вынуждены были на страницах своих трудов позволить откровенные философские рассуждения о подлинном порядке вещей в органическом мире вообще и в человечестве, в частности. Подданный Австро-венгерской монархии известный антрополог Карл Евгений Уйфальви (1842-1904), натурализовавшийся впоследствии во Франции, прославился написанием целого ряда работ по так называемой «иконографии расы». С личного разрешения русского царя он объездил значительную часть Российской империи в целях изучения расовых аспектов иранского влияния на расовую культуру Средней Азии. С этой же целью он объездил позднее Иран и Переднюю Азию, где изучал изображения Богов и героев с расовой точки зрения, в результате чего пришел к следующему выводу: «Индусы, персы и скифы первоначально отличались северным расовым типом. В том, что римляне, греки, этруски и галлы относятся к тому же типу, в настоящее время не может быть никаких сомнений. Есть сведения, указывающие на связь северной расы и с египтянами». В свою очередь еще бельгийский антрополог Франц Прюнер-Бей (1808-1882), изучая в середине 60-х годов многочисленные черепа египетских мумий, явственно выделил среди них два устойчивых и весьма контрастных расовых типа, и именно «благородному» европеоидному он приписал честь создания всей великой культуры Древнего Египта. Еще один известный немецкий антрополог Георг Бушан (1863-1942) в своей монографии «Наука о человеке» (М., 1911) в этой же связи указывал: «Уже на древнеегипетских могильных памятниках эпохи XVIII династии мы встречаем изображения воинов со светлым цветом кожи, белокурыми волосами и голубыми глазами, так называемых «тамаху», то есть мужей севера, как они прямо и называются». Немецкие расологи Эрвин Бельц (1849-1913) и Карл Штрац (1858-1924), исследуя современных им японцев, также обнаружили расовый тип, более похожий на европеоидов общим изяществом и пропорциями тела и принадлежащий к аристократическому слою Японии. Данному типу свойственны более светлая кожа и более длинное лицо, и называется он «хо шиу». Бельц и Штрац, независимо от русского ученого Г. Е. Грумм-Гржимайло также пришли к выводу, что этот расовый тип происходит от древних динлинов. Аналогичную картину они наблюдали в Северном Китае и на Тибете, где утонченный, более европеоидный тип встречается гораздо чаще среди крупного чиновничества, нежели среди простолюдинов. Кроме того, они отметили один весьма примечательный и характерный нюанс, ибо оказалось, что китайские и японские художники обязательно приписывают «орлиный нос» каждому великому человеку, совершенно не считаясь с исторической правдой. Исходя из расовых стереотипов, они стремились европеизировать в общественном сознании представление о величии, что может быть вызвано только былым влиянием белой культуросозидающей расы на аборигенов данных территорий. Это наблюдение Карл Штрац развил в целом цикле работ, посвященных вопросам расовых канонов красоты. Так, в своем популярном сочинении «Расовая женская красота» (СПб., 1904) он писал: «Китайская красота старается по возможности навести на себя румяна и белила, чтобы скрыть свой желтый оттенок. Не вдаваясь в дальнейшие подробности монгольского туалета, мы можем уже из этого примера заключить, что китаянка стремится к идеалу красоты, увеличивая свои собственные прелести путем подражания таковым высших рас». Сходная постановка вопроса обнаруживается и у другого крупнейшего немецкого антрополога Густава Фрича (1838-1891), занимавшегося разработкой расовых канонов человеческого тела. Опираясь на эти расовые каноны, которым он дал обобщенное название Фричевский ключ, Карл Штрац подчеркивал: «С тех пор, как Монтелиус доказал, что шведы по меньшей мере 4000 лет тому назад уже были туземцами на севере и уже тогда обладали сравнительно высокой культурой; я считаю себя вправе вместо германской принимать северную расу; даже все древнейшие сказания о Богах и героях не германского, а северного происхождения. Эта светловолосая и голубоглазая расовая ветвь большой белой расы, вероятно, уже с древнейших времен укоренилась в Скандинавии, ибо если мы сравним статистические данные и графические изображения голубых глаз и светлых волос, то получится теряющееся к югу, северу и востоку излучение, в центре коего находится Скандинавия. К этому северному племени, помимо Скандинавов, относятся северные немцы, фризы и голландцы, часть англичан и северных россиян». Дело дошло до такого азарта, что даже известные расовые теоретики еврейского происхождения Генрих Герц (1832-1894) и Игнац Цольшан (1877-1948) принялись объяснять существование белокурых евреев примесью у них благородной крови аморитян, произошедшей в стародавние времена, когда полчища «гогов и магогов» вторглись в Иудею. В своей монографии «Расовая проблема» (М., 1914) И. Цольшан в духе идей своего времени писал: «Тип северной расы встречается также и у инков, у индейцев Северной Америки, обитателей Явы, островов Тихого океана, Малайского Архипелага». Еще один еврейский расовый теоретик Соломон Рейнах (1858-1932) в 1892 году опубликовал книгу «Арийцы» – своего рода наукообразную оду в честь белой расы. Исследователь Африки Георг Швейнфурт (1836-1925) в центре этого континента обнаружил народ акка со светлыми волосами. Польский антрополог Людвик Крживицкий в цитировавшейся нами книге «Антропология» подчеркивал: «Название «белые типы» распространяется на множество довольно различных народов, имеющих, однако, несколько общих черт, а именно: мягкие, длинные волосы, иногда вьющиеся, более или менее богатую растительность на лице, выдающийся и сравнительно узкий нос и, наконец, цвет лица, переходящий в смуглый, но всегда с румянцем. Поэтому только эта раса употребляет белила и румяна. Белые типы в виде остатков, встречаются в северо-восточном углу Азии и северо-западном Америки, что они разбросаны там и сям в Японии и Индокитае, и что, наконец, они в качестве индонезийцев еще чаще встречаются на островах Борнео и Суматре и в Полинезии. Эти остатки, важные для нас, как свидетельство того, что некогда распределение антропологических типов на земном шаре было совершенно другое. Кастовый строй Индии, как указывает на это санскритское название: варна (т. е. краска), на самом деле не что иное, как иерархическая организация антропологических элементов. Чем ниже каста, которую мы наблюдаем в известной местности, тем ярче обнаруживаются курчавые волосы, толстые губы, темная окраска, особенно у дравидов. С другой стороны, чем каста выше, тем цвет тела становится более светлым, волосы – гладкими». В качестве доказательства распространенности светлопигментированных расовых типов в древности можно привести название некоторых народов, так, например, в Сенегале живет кочевое племя фулахов, туземное самоназвание фульбы – множественное число от пуло, то есть «светлый». Следует также особо подчеркнуть, что антропологи той поры, именовавшие себя «чистыми» учеными, не гнушались того, что в своих изысканиях позволяли себе весьма глубокие философские обобщения, выстраивая определенные закономерности между биологическими характеристиками расовых групп и их известной культурной ценностью. Так, Людвик Крживицкий откровенно утверждал: «Летописи рассказывают нам, что чувства блондина к короткоголовому брюнету не отличались особенной нежностью. Уже после эпохи Меровингов брак вождя германской белокурой расы с женщиной кельтской расы или какой-нибудь другой темноволосой считался неравным. Легенда о Бертульфе, приводимая многими историками и этнографами, свидетельствует о существовании расового различия: мать Бертульфа была возмущена, когда ее сын обесчестил свою благородную германскую расу и загрязнил навсегда чистую кровь своего потомства, вступив в брак с девушкой, хотя и красивой, но черноволосой и чернобровой. Ведь таких ворон, по ее мнению, он нашел бы для своей забавы сколько душе угодно в собственных поместьях». Крупнейший немецкий антрополог Феликс фон Лушан (1854-1924), с именем которого связаны методики расовых измерений цветов кожи, на основе обширного материала, накопленного им в экспедициях, значительно обогатил историческую картину распространения биологических типов, чем существенно скорректировал многие положения классической этнографии. В своей известной монографии «Народы, расы и языки» (Ленинград, 1925) он указывал: «На западе Северной Африки самое меньшее 10%, а то и гораздо больше белокурых людей, установлено твердо. То, что народность фульбе, по большей части, совершенно закрывает свое лицо, вследствие чего они называются своими арабскими соседями «le mulathemin» (закрытые), подтверждает их появление с далекого севера. Также из северной Аравии я знаю много блондинов со светлой кожей, волнистыми или слегка вьющимися волосами, небольшого роста, с узкими головами и маленькими носами, то есть представляющих собой людей, которые совершенно напоминают хороший тип средиземноморской расы где-нибудь на Корсике или Сардинии». Выделив в социальной иерархии государств Севера Африки и Аравийского полуострова европеоидный культуросозидающий расовый субстрат, Ф. фон Лушан и на территории Малой Азии обнаружил ту же закономерность. «Первоначально курды были все блондины, голубоглазые и длинноголовые, и только под влиянием новых географических условий и, смешиваясь с турками, армянами и персами, мало-помалу все больше и больше становились брюнетами и короткоголовыми. Итак, курды – это потомки переселенцев из Северной Европы, и они в течение 3300 лет сохранили в чистоте свой язык и в некоторой части области своего распространения – также свои самотические особенности. Где же находится действительная родина белокурых, голубоглазых и длинноголовых курдов? Ясно, только там, где вообще только и есть на всем земном шаре родина белокурых, голубоглазых и длинноголовых людей, то есть в Северной Европе. Несомненно, что здесь вовсе не входит в мою задачу разбирать арийскую проблему, и я чувствую себя совершенно свободным от тевтонских или пангерманских стремлений какого-нибудь Гобино или Чемберлена; но я все-таки считаю бесспорным самостоятельное существование определенного длинноголового, голубоглазого и белокурого типа людей и не думаю, чтобы эти особенности могли бы где-нибудь случайно найтись в другом месте, без отношения к североевропейскому типу». Подчеркнув свою идеологическую беспристрастность, немецкий расолог, тем не менее, самым недвусмысленным образом вновь подтвердил все базовые постулаты классической расовой теории относительно прародины европеоидной расы, а также о ее приоритетном влиянии на культуру организованных обществ. Даже в таком пестром и расовонеоднородном регионе, как Кавказ, он ясно разглядел следы все той же расовой динамики. «Из всех народностей Кавказа больше всего чуждых элементов среди осетин, между которыми встречается много длинноголовых и приблизительно около 20% блондинов. Поэтому трудно сомневаться в сильной североевропейской примеси». Соотнесение данных антропологии и этнологии, а также сведений, почерпнутых из классических письменных источников, максимально уточнило всю картину в целом. Так, Ф. фон Лушан подчеркивал, что в договорах, относящихся к 1370 году до н. э., царь Миттаниев и его люди называются harri, так же как девять столетий спустя Ксеркс и Дарий называли себя har-ri-ya – «арийцами арийского семени». Другой корифей немецкой расологии Вильгельм Мюльман (1904-?) приблизительно в это же время опубликовал ряд работ, из которых явствовало, что древнейшее расселение индоариев на востоке достигло Полинезии. Следы ведической культуры без труда обнаруживаются и в Океании, и на самых отдаленных островах Тихого океана. Европеоидная раса, по его мнению, распространилась из Индии по всему этому обширному региону, образовав здесь высший аристократический слой и до сих пор сохранив в окружении чернокожего населения многие характерные черты исходного психотипа и физического строения. Чешский профессор Б.Грозный в 10-20-х годах создал новую науку хеттологию. Основываясь на результатах расшифровки древних хеттских клинописных табличек, он произвел переворот в науке того времени и существенно скорректировал представления о роли индоевропейских народов в истории становления культуры Ближнего и Среднего Востока. В своей работе «Протоиндийские письмена и их расшифровка» (1915) он писал: «Когда мы говорим о переселении народов, мы имеем в виду обычно то великое переселение народов германских и гуннов в IV-VI веках нашей эры, которое повело к падению Римской империи. Но уже перед этим мы встречаемся в истории человечества с подобными переворотами и передвижениями целых народов. Большим переселением народов является, например, вторжение так называемых северных народов в Переднюю Азию, которое произошло около 1200 г. до н. э. и уничтожило хеттское государство; вторжение индоевропейских фригийцев, армян, фракийцев и мидийцев в Малую Азию и связанное с ним вторжение филистимского народа в Палестину; вторжение шерданов в Сардинию и этрусков в Италию. Приблизительно на тысячелетие раньше происходило вторжение индоевропейских народов, хеттских и арийских, в Переднюю Азию, вторжение луитов и индоевропейских хеттов в Малую Азию и вторжение индийских митанни в Северную Месопотамию. Около конца IV тысячелетия до н. э. появляются в Закавказье, в Северной Сирии и в восточной части Малой Азии первые индоевропейские завоеватели, хетты, которые пришли туда из области Каспийского моря и носили, вероятно, имя Куш. Наше разъяснение протоиндийского письма указывает нам, что уже в глубокой древности, в первой половине III тысячелетия до н. э., Северной Индией владел древнейший, можно сказать, самый древний индоевропейский народ, который нам оставил в индийской почве блестящие памятники своей деятельности». Позднее в своей работе «Хеттские народы и языки» Б. Грозный пришел к еще более революционным выводам: «Расшифровка хеттских надписей – клинописных, а потом и иероглифических – произвела полный переворот в наших взглядах на древнейшую историю человечества. Я считаю, что мы можем говорить о перевороте в древнейшей истории, сегодня ясно видим, что не только шумеры, вавилоняне, ассирийцы и египтяне, – но и индоевропейские народы уже 4000 лет тому назад играли очень важную роль в истории Древнего Востока. Благодаря расшифровке хеттских надписей нам удалось определить на Древнем Востоке шесть народов, до тех пор неизвестных, из которых четыре – индоевропейского происхождения, то есть родственны народам, живущим в настоящее время в Европе и в Индии. Таким образом, возникла совершенно новая наука, называемая хеттологией, наука, считающаяся сегодня равноправной с ассирологией и египтологией, но возбуждающая благодаря индоевропейскому происхождению большинства новооткрытых народов в Европе более значительный интерес, чем обе вышеупомянутые науки, посвященные чуждым нам по происхождению народам. Общая кровь и общий язык связывают нас с этими новооткрытыми народами, которые еще 4000 лет тому назад оказывали сильнейшее влияние на историю Древней Азии и которые употребляли такие слова, как куис, что означает «кто» и напоминает латинское quis – «кто»; затем небис, что значит «небо» и похоже на русское «небеса»; далугасти, что значит «длина» и напоминает русское долгий, долгота». Между тем в европейской расологии начала ХХ века произошли качественные изменения. Не только в вопросе о прародине белой расы, но и в вопросах применения адекватной научной терминологии была наконец-то поставлена точка. Утихли былые громкие споры между лингвистами, антропологами и этнографами. Все смежные науки, некогда сумбурно перемешанные в рамках единой расовой теории, теперь явственно обрели узаконенные рамки применимости в ее лоне. Несмотря на бурный рост шовинизма, вызванный Первой мировой войной, использование некорректных терминов, таких как «германская раса», «тевтонская раса», «славянская раса», означавших неправомерное уравнивание категорий этнологии и биологии, прекратилось. Удачное решение проблемы, предложенное русским расологом Иосифом Егоровичем Деникером, получило всеобщее признание. Термин «арийцы» в силу неудобства его применимости в расовых классификациях, основанных исключительно на описании физических признаков, плавно отошел в область лингвистики, культурологии и сравнительного религиоведения. Для названия антропологического типа представителей североевропейской расы, стал использоваться термин «нордический». Феликс фон Лушан так описывал суть проблемы: «Всякое понятие об «арийской» расе должно быть отвергнуто. Можно, правда, да и то не совсем безопасно, говорить об арийском языке, хотя и это понятие имеет несколько значений, и некоторыми понимается как обнимающее современный персидский и армянский с ближайшими родственными языками, а другими распространяется значительно шире; но совсем недопустимо говорить об арийской расе или еще об арийском черепе и об арийском типе лица, что, как заметил еще Макс Мюллер, так же глупо, как если бы захотели выделить язык длинноголовых или грамматику брюнетов. Особенно нелепо вошедшее в моду употребление слова «арийский» как противоположный слову «иудейский», так как скоро мы увидим, что современные евреи соматически скорее принадлежат к переднеазиатам, чем к семитам, и в этом смысле они являются ближайшими родственниками армян, то есть того народа, который говорит на арийском языке в самом узком смысле этого слова». Один из самых популярных расовых теоретиков времен Веймарской республики, а также Третьего рейха Ганс Ф. К. Гюнтер (1891-1968) в своей книге «Расология Европы» давал пояснения совершенно в том же духе: «В филологии раньше словом «арийский» обозначали индоевропейские языки; сегодня этот термин обычно используется лишь применительно к индо-иранской ветви этой языковой семьи. В начале расовых исследований иногда называли белую или кавказскую расу арийской; позже арийцами стали называть народы, говорящие на индоевропейских языках, и, наконец, нордическую расу. Сегодня термин «арийский» вышел из научного употребления, и использовать его не рекомендуется, особенно с тех пор, как он стал ходовым среди профанов в порядке противопоставления «семитам». Но от термина «семиты» антропология тоже отказалась, так как на семитских языках говорят народы самого различного расового происхождения».
admin: 6. Оформление нордической идеи Вначале мировое научное сообщество, а затем широкие общественно-политические круги, журналисты и писатели приняли к употреблению термин «нордический», означающий тип высокорослого, длинноголового и голубоглазого блондина. В своей книге «Нордическая идея» Ганс Ф. К. Гюнтер честно признавал, что «термин нордическая раса впервые ввел русский расолог Деникер». Еще один немецкий авторитетный ученый Вальтер Шайдт (1895-?), акцентируя внимание на вкладе русского исследователя, даже счел возможным назвать одно из своих сочинений «История антропологии от Линнея до Деникера» (1928). Австрийский расовый специалист Эрих Фегелин в книге «Раса и государство» также подчеркивал, что «термин нордическая раса» впервые введен Деникером». Ганс Ф. К. Гюнтер Примеры, означающие «взросление» всей науки в целом и выход ее на качественно новый методологический уровень, можно приводить во множестве. Помимо прежних использовавшихся принципов краниологии и соматологии, то есть определения расовых различий на основе измерений черепа и пропорций тела, в обиход вошли дерматоглифика (изучение вариаций на основе отпечатков кожных узоров рук и стоп), одонтология (определение различий по строению зубной системы), а также множество новейших биохимических и генетических методов исследований. Кроме того, и анализ психических расовых различий все чаще и чаще начал проводиться на основе интерпретации не социальных, но именно биологических факторов. Расовая теория из узкоспециального направления в антропологии все настойчивее и активнее стала превращаться в мощное нордическое движение, призванное обновить мироощущение и жизнеспособность северной расы. Это было время наибольшего расцвета концепции. Ганс Ф. К. Гюнтер в этот период создал целый цикл работ, направленных на всестороннее раскрытие темы. В книгах «Расология немецкого народа» (1922) и «Расология Европы» (1924) он изобразил детальный расовый портрет жителей континента, увязав конституциональные признаки каждой расы с ее психическими особенностями. А уже в работах «Нордическая идея» (1925), «Раса и стиль» (1926), «Расовая история эллинского и римского народов» (1927), «Нордическая раса среди индогерманцев Азии» (1933) он увязал специфику психических переживаний представителей различных рас с их культуросозидающими способностями, на основе чего и пришел к выводу о наибольшей биологической ценности нордической расы. Много позднее в книге «Расовые элементы европейской истории», вышедшей на многих языках уже после войны, развил и углубил свои идеи, подчеркивая: «Вопрос не в том, в какой мере нордическими являемся мы, ныне живущие люди, а в том, хватит ли у нас храбрости, чтобы подготовить мир для будущих поколений, очистив себя в расовом и евгеническом отношении. Денордизация индоевропейских народов всегда длится столетиями; воля людей с нордическим мышлением должна перекинуть мост через столетия. Когда речь идет об отборе, нужно учитывать множество поколений, и современные люди с нордическим мышлением могут ожидать на протяжении своей жизни лишь одну награду за свои труды: сознание собственной смелости. Расовая теория и исследования в области наследственности придают силу новой аристократии и молодежи, которая, стремясь к высоким целям, как Фауст, следует призывам из сфер, выходящих за пределы индивидуальной жизни. Поскольку это движение не стремится к выгодам, оно всегда будет движением меньшинства. Но дух любой эпохи всегда формируется только меньшинством, в том числе и дух той эпохи масс, в которую мы живем». Один из признанных мэтров антропологии Ойген Фишер (1874-1967), хотя и старался всегда придерживаться канонов «чистой» академической науки, тем не менее, открыто высказывался в том смысле, что «сегодня каждое явное подчеркивание нордической точки зрения приносит выгоду». А в качестве зримого обоснования своего тезиса в соавторстве с Гансом Ф. К. Гюнтером в 1927 году опубликовал важное исследование «Немецкие головы нордической расы». В работе «Раса и возникновение рас у человека» (1927) Ойген Фишер ясно выделял суть проблемы следующим образом: « Одна из наиболее обоснованных гипотез такова: от кроманьонской расы произошла нордическая раса, строители мегалитов, дольменных погребений Скандинавии, Дании и т. д. Согласно названной гипотезе, нордическая раса возникла в результате модификации позднепалеолитической расы на Севере по мере освобождения ото льда обитаемых ныне мест. Здесь возникла нордическая раса, тогда же она приобрела и свои типичные качества. Это наилучшее объяснение происхождения нордической расы». Крупнейший специалист в области расовой гигиены и биологии наследственности Фриц Ленц (1887-1976) в своей программной работе «Раса как ценностный принцип» (1934) создал теоретический фундамент этики на расово-биологической основе: «Раса – носитель всего: и личности, и государства, и народа. Из нее исходит все существенное, и она – сама суть. Таким образом, для нас все проистекает из идеала расы – культура, развитие, личность, счастье, спасение – и все возвращается к нему. В нем мы находим единство нашей сути, единство жизни, единство в высшем смысле слова. В высшей ценности нет места компромиссам. Этический идеал требует от нас, чтобы мы поставили на службу ему всю свою жизнь. Мы только маленькие волны великого потока, но множество волн образует поток. Мы скажем вслед за Гобино, провозвестником расовой теории: Вопреки всему, кроме вероятности гибели, есть еще самая лучезарная и самая гордая надежда. Несомненно, можно привести нашу расу к такому подъему и расцвету, каких она еще никогда не достигала. Но если мы опустим руки, наша нордическая раса окончательно погибнет. Вместе с нею погибнет дело не только столетий, но и тысячелетий. Перед нами стоит величайшая задача мировой истории. Мы стоим накануне поворотного момента всех мировых циклов». Замечательный расовый психолог Людвиг Фердинанд Клаусс (1892-1974) в монографии «Нордическая душа» (1936) очень точно и подробно описал архетип души человека нордической расы, описав стилистические нюансы его переживаний. По количеству изданных книг в Германии той эпохи Людвиг Фердинанд Клаусс прочно занимал второе место после Ганса Ф. К. Гюнтера. Он добился этого прежде всего потому, что, как и Гюнтер, в своем повествовании умел соединять красоту стиля, точность наблюдений и глубину выводов, доступных пониманию самого широкого читателя. Не перегружая свои книги изобилием трудной терминологии, Клаусс, казалось, напрямую обращался к исходным архетипам читающей публики, вызывая ее симпатии прежде всего проникновением в нюансы стиля психических переживаний. Деликатно и виртуозно он играл на тех струнах души, которые до этого считались неприкосновенными. В книге «Нордическая душа», ставшей бестселлером, он писал: «Нордическая душа устремляется вдаль и, в частности, на юг, но юг для нее – как свеча для мотылька. Разлагающее влияние юга проявляется в том, что исчезает желание куда-либо стремиться. Когда мы говорим о «душе», противопоставляя ее миру, мы уже рассуждаем о нордическом стиле. Не каждой душе свойственно такое противопоставление. Способность «объективировать» мир – нордическая способность. Людям ненордической расы нордический человек часто кажется холодным и бесстрастным. Но на самом деле за этой внешней холодностью часто скрываются сильные страсти. «Холодность» нордического человека объясняется его стремлением сохранить дистанцию между собой и окружающим миром. Нордическому человеку не нужно подчеркивать дистанцию даже в отношениях с подчиненными. Все формы восточного деспотизма, византизма ему чужды. Нордическая душа в полном своем развитии самодостаточна и ни в чем другом не нуждается. Нордический человек смело глядит в глаза своей судьбе и приветствует ее, какой бы она ни была». В свою очередь видный расолог Пауль Шульце-Наумбург (1864-1949) в работе с характерным названием «Нордическая красота» (1937) проанализировал антропоэстетические каноны тела представителей этой расы, и на их основе сформулировал общие эстетические установки, побуждающие ее представителей к творчеству. А видный общественно-политический деятель Германии той поры Рихард Вольтер Даррэ (1895-1953) написал остроумное сочинение «Свинья как критерий у нордических народов и семитов» (1933), в котором подверг всестороннему анализу гастрономические пристрастия данной расы, с особым учетом таких важных компонентов, как животные белки и злаки. Из чего сделал правомерный вывод: «Прародина нордической расы – лесная зона Северной Европы с умеренным климатом». Помимо строго научного анализа биохимических процессов жизнедеятельности, свои выводы он подтвердил также многочисленными экскурсами в область истории и фольклора. Выдающийся антрополог, этнолог и биолог Отто Рехе (1879-1966) в книге «Раса и прародина индогерманцев» (1936) подтвердил этот вывод на основе синтетического обобщения данных нескольких смежных дисциплин с особым упором на новые исследования в области физиологии и на собственное учение о расовом распределении групп крови. Натурфилософские взгляды Отто Рехе сводились к обобщению следующего характера: «То, что мы называем «мировой историей», – это в сущности, не что иное, как история индогерманцев и их достижений, мощная, возвышающая и одновременно трагическая песнь о нордической расе и ее идеализме: песнь, которая рассказывает нам о том, как сила расы делает то, что кажется невозможным и простирает свою руку до звезд, и как сила быстро иссякает, когда забывается «закон расы», когда нордический человек перестает сохранять чистоту своей крови и сильно смешивается с менее одаренными в культурном отношении расами». Франц Шаттенфро, занимаясь изучением вопроса с точки зрения рефлексологии и истории законодательства, в своем фундаментальном сочинении «Воля и раса» (1943) пришел к такому выводу: «В данном доктором Гюнтером образцовом описании различных европейских рас, из которых важнейшими являются нордическая, динарская, западная и восточная, почти все народы Европы оказываются смешанными, но самой ценной в них является кровь нордической расы. Величайшие гении всех времен, не только в Европе, но и за ее пределами, были либо нордической крови, либо с сильной нордической примесью. Нордической крови были обессмертившие себя своими творениями в области религии, философии и математики древние индусы, которые еще до нашей эры все больше смешивались с темнокожими расами; древние греки, упадок которых был также связан с истощением их нордических слоев, а также древние персы и мидийцы, господствующие слои аморитов и филистимлян, скифы и, конечно, римляне: Истощение нордической крови в этих народах (в результате смешения, войн и внутренних конфликтов) влекло за собой их полный упадок. Чисто нордической расы были также праславяне. Вместе с кельтами и германцами по Европе прокатились последние волны нордической крови. Им Европа обязана своей высокой культурой. Чем меньше примесь нордической крови в разных народах, тем менее значительное место они занимают в мире». Обратите внимание, уважаемый читатель, что издание этой книги было инициировано высшим идеологическим руководством Третьего рейха, когда позади уже были Сталинград и битва на Курской дуге, и положение на фронтах никак не располагало к сантиментам в адрес славян. Однако ни о какой показной славянофобии, якобы имевшей место в немецкой политической пропаганде, не было и речи. Все это более поздние измышления творцов коммунистического и либерального мифов. Третий рейх боролся не со славянством, а с угрозой большевизма основам европейской цивилизации. Кстати, до сих пор не опубликовано ни одного официального немецкого документа той поры, в котором славян называли бы «расой недочеловеков», о чем так любят вещать истые борцы с антифашизмом. «Недочеловеками» в сугубо антропологическом смысле этого слова в ведомстве Гиммлера называли большевистских комиссаров, вроде Льва Мехлиса и открытых расистов типа Ильи Эренбурга, подстрекательски кричавшего из-за спин русских солдат: «Убей немца!» Весьма важен вклад в развитие философских основ расовой теории и всемирно известного физика, профессора Филиппа Ленарда (1862-1947), лауреата Нобелевской премии. В своей книге «Великие естествоиспытатели» (1929) он проанализировал расовое происхождение десятков величайших ученых с античных времен до первой половины ХХ века, открытия которых изменили ход мировой истории и заложили сам тип европейской цивилизации в его современном значении. Вывод, основанный на изучении портретных характеристик, а также психологии поведения, не открыл уже ничего нового: натурфилософские основания современной технической цивилизации созданы людьми с безусловным преобладанием нордической крови. Основную суть книги Ф. Ленард выразил следующей фразой: «В настоящей науке, так же как и в остальном, для человека все обусловлено его расой и кровью». Кроме того, он часто цитировал Хаустона Стюарта Чемберлена, который в свою очередь указывал: «Совершенство ума, способность к анализу, равно как и страсть, сопутствующая его тяге к самообразованию, – все это в высшей степени показательные характеристики нашей нордической расы». Нордический ученый характеризовался Ленардом как ученый, способный получать радость как от самого процесса исследования, так и от его экспериментального повторения, служащего выявлению истины. Он отмечал также, что только нордический ученый способен «наслаждаться борьбой с объектом исследования, как и от его экспериментального повторения, служащего выявлению истины. Он отмечал также, что только нордический ученый способен «наслаждаться борьбой с объектом исследования, как и мистерией охоты». Поэтому для нордического ученого наука – это и диалог с природой, и соревнование с действительностью одновременно. В то время, как ненордический ученый в процессе изучения довольствуется лишь постановкой задачи и результатом, а морально-этическое, волевое вторжение в суть бытия у него выпадает. Интернациональная наука эксплуатирует объект исследований, расовая же стремится придать ему смысл и полезность в контексте существования расы. Бездушный прагматизм, равно как и догматизм, противоречат целям и задачам расовой науки, ибо ее принципы зиждятся на всем необъятном генетическом потенциале познавательной способности предков. Это то, что называется простым русским определением «природная смекалка» и означает, что человек, одаренный ею в процессе познания, способен многократно усиливать личную интуицию генетическим опытом предков, а этот синтез дает эффект трамплина в броске за овладение непознанным. Именно Филипп Ленард и многие другие ученые Германии первой величины возглавили в 1936 году движение "арийских физиков", направленное на борьбу с тенденциями культурного пессимизма и с «теорией относительности» Эйнштейна – ярким выражением антирасовой науки. Недаром шведский расолог Гастон Бакман утверждал в той же связи: «Если мерить цивилизацию не абсолютным количеством творческих личностей, а относительным, то чистокровные народы Севера опередят народы всех других стран Европы». Светило в области физики и также лауреат Нобелевской премии профессор Иоганнес Штарк (1874-1951) опубликовал множество работ по теоретическим основам науки, в том числе и фундаментальную монографию «Национал-социализм и наука» (1934), в которой выдвинул тезис, что только для представителей нордической расы отношение к научному факту имеет самостоятельную психологическую ценность, а не является средством для своекорыстных материалистических спекуляций, как для представителей южных рас, испытывающих неподдельный восторг от бесконечного сидения на шумном и грязном базаре. Психологический тип академического ученого, постигающего красоты и таинства бытия в тиши кабинета, уставленного бюстами предшественников и многочисленными фолиантами, имманентен архетипу представителя именно нордической расы. «Пафос дистанции», как говорил великий Ницше, отождествляется в его понимании не только в общении с людьми, но и с самой природой. И именно из этого пафоса дистанции рождается подлинное уважение к миру, совершенно чуждое азиатских ухищрений и приспособления к окружающей обстановке. Нордический человек творит не ради, а вопреки. Именно расовый инстинкт подсказывает ему, что наивысшее удовольствие состоит в умственной и волевой борьбе с головоломками природы. Не за никчемный металл, но за истину нужно отдать всего себя без остатка. Не за мишуру рукоплесканий и не за дорогой наряд триумфатора творит нордический человек, но за осознание своей внутренней правоты, силы и первенства. Не люди, но Боги – его подлинные соперники. В своем сочинении Иоганнес Штарк указывал: «Способность к наблюдениям и уважение к фактам при полном забвении собственного «я» – самая характерная черта научной деятельности людей нордического типа. Они испытывают радость и удовлетворение от обретения научных знаний, потому что именно это их интересует. Только под давлением они решаются предать свои открытия гласности, а их пропаганда и коммерческое использование кажутся им деградацией научной работы». Расолог Рихард Эйхенауэр (1893-?) в книге «Раса и музыка» (1932) сформулировал базовые постулаты расового музыковедения и определил, что психофизиологии нордического человека соответствует гармоническая музыка, а не рваные синкопы негритянского джаза с битьем тамтамов и не занудные завывания тюркской зурны, передающие многовековую печаль кочевников при виде голой пустыни. Симфония как отражение языческой полноты красок бытия максимально содействует надлежащему расовому воспитанию чувств подлинно белого человека. В свою очередь Зигфрид Каднер (1887-?) в книге «Раса и юмор» обосновал расовую принадлежность уже и такой тонкой субстанции. И действительно, не нужно быть особенным расовым психологом, чтобы отличить одесские местечковые анекдоты от английского салонного юмора джентльменов по характерным признакам их рассказчиков. Именно обобщение наблюдений такого характера позволило Отто Бангердту (1900-?) написать исследование с соответствующим названием «Золото или кровь», в котором он вывел, что для людей нордической расы золото всегда было и будет презренным металлом, ибо для них с настоящей добродетелью связано то, что нельзя купить ни за какие деньги, но можно обрести лишь посредством унаследования благородной крови. Добродетели не учат и ее не выменивают, с ней рождаются и с ее именем умирают. На базе метафизического истолкования ценностных принципов другой крупный расолог Вильгельм Эрбт (1876-?) создал фундаментальное сочинение «Всемирная история на расовой основе» (1934), в котором выдвинул и обосновал целую сакрально-биологическую категорию «Nordland» (Северная земля). Эта территория является, по его мысли, обителью носителей высшей культуры на Земле. Выработке целостного мировоззрения и оценке принципов исторического развития на расовой основе посвящены такие книги крупных ученых, как Отто Хаузер (1876-1944) «Белокурый человек» (1930) и Виллибальд Хентшель (1858-?) «Даруна. Рассмотрение мира и истории с позиций арийца» (1918). Весомый вклад в обоснование нордической идеи в расовой философии внесли и другие выдающиеся немецкие ученые: историк Густав Коссина (1858-1931), опубликовавший сочинение «Древние германцы» (1921), лингвист Герман Альфред Гирт (1865-1936) книгой «Индогерманцы» (1907), а также археолог Карл Шухардт (1859-1943) изданием монографии «Древняя Европа: культуры, расы, народы» (1935). Наконец, один из создателей целого направления в расовой теории, получившего название культуробиологии, Фридрих Кайтер (1906-1967) написал трехтомное сочинение «Раса и культура» (1938), в котором на обширнейшем историческом и естественнонаучном материале обосновал критерии биологической оценки культуротворческих способностей отдельных рас. В результате чего венцом естественного хода развития явилась концепция Европы как «расово-биологической культурной провинции». Особого рассмотрения заслуживает небольшая по объему, но совершенно шокирующая подбором фактического материала книга Вильгельма Зиглина (1855-1935) «Светлые волосы нордических народов в древности» (1935). Прежде всего, во введении к основной части книги автор подчеркивал, что развивает идеи своего учителя – всемирно известного ученого Фридриха Ратцеля – одного из создателей народоведения. Согласно концепции Ратцеля-Зиглина, нордическая раса произошла с так называемого «русского острова» – части территории России, ограниченной десять тысячелетий тому назад с юга Черным морем, а с севера – ледником. Следует отметить, что в Германии в то время, согласно уверениям советской пропаганды, царила разнузданная антиславянская истерия, однако один из официальных расовых теоретиков пишет фундаментальную теоретическую работу, в которой выводит появление белокурого расового субстрата, в том числе и того, что входит в состав немецкого народа, из русской земли. Если это и впрямь свидетельство антиславянской пропаганды, то уж какой-то весьма изощренной. Характеризуя задачу написания своего труда, В. Зиглин отмечал: «Я начал работу с целью уяснить для себя самого вопрос: были ли все индогерманские народы при своем первом появлении светловолосыми, были ли светлые волосы исключительно признаком, отличавшим их от соседей. Я собрал для этой цели свидетельства античных авторов о цвете волос их народов и их соседей, но не ограничился данными об отдельных народах, а собрал также сведения о личностях, о которых нам известно из литературных источников или по произведениям искусства. Я учел также Богов, героев и литературных персонажей. Это красноречивое свидетельство того, каковы были представления говорившей о них эпохи, об их внешнем виде». Эллины, италики, галлы, германцы, скифы, армяне, персы, алеманы, батавы, франки, готы, лангобарды, руги, саксы, свевы, тевтоны, вандалы, кельты, аланы, албанцы, анты, аримаспы, геты, сарматы, ливийцы и еще множество других народов, едва ступивших на арену мировой истории, были описаны древними авторами и запечатлены в изобразительных произведениях искусства как народы, состоящие почти полностью из светловолосых индивидов. Правящий слой индийцев времен начала завоевания их ариями также состоял из блондинов. Анализируя внешний облик древнегреческих Богов, Вильгельм Зиглин приходит к выводу, что Афродита, Аполлон, Арес, Аретуза, Асклепий, Афина, Дионис, Эрос, Европа, Гармония, Гелиос, Гера, Гермес, Гименей, Ника, Пан, Персефона, Плутон, Сатир, Селена, Серапис, Тифон и Зевс – общим числом более шестидесяти – все были чистыми блондинами. Из мифических персонажей таковыми же были: Ахиллес, Адонис, Агамемнон, Амфион, Андромеда, Ариадна, Электра, Геракл, Елена, Ясон, Кадм, Медея, Медуза, Мелеагр, Менелай, Навсикая, Одиссей, Эдип, Орест, Пандора, Патрокл, Пенелопа, Персей, Федра, Тезей и многие другие, общим количеством до ста сорока. Из числа крупнейших исторических личностей античной Греции светлые волосы имели Александр Македонский, Анакреон, Аполлоний Тианский, Аристотель, Дионисий Сиракузский, Сафо, Пифагор и еще десятки философов, полководцев, деятелей науки и культуры, общим числом до двух сотен из числа исторически зафиксированных. В то же время Богов с темными волосами существовало всего двадцать девять. Среди мифических персонажей обнаружилось всего девятнадцать брюнетов, а среди исторических личностей Эллады лишь двадцать имели вполне черные волосы. Таким образом, не составляет никакого труда придти к простейшему умозаключению, что творцами непревзойденной античной греческой культуры были люди нордической расы, имевшие по преимуществу белокурые волосы. В древнеримском пантеоне насчитывалось двадцать семь Богов-блондинов, и десять мифических персонажей также имели светлые волосы. Помимо десятков крупных исторических личностей среди римских императоров определенно белокурые волосы имели Август, Нерон, Траян, Тит, Адриан, Домициан, Вителий, Коммод, Каракалла, Галлиен, Гордиан, Гонорий, Валентиниан, Юлиан, Феодосий I и Феодосий II. Многие другие вершители судеб античного мира также отличались светлыми волосами. Сама архетипическая символика древних цивилизаций с точки зрения канонов красоты связана определенно с биологическим типом нордической расы. Образ всего божественного, героического и сверхъестественного всегда облекался в легко усвояемые черты светлокожей плоти, олицетворявшей собой концентрацию высшей солнечной субстанции и благодати. Вильгельм Зиглин считал нужным, кроме всего прочего, заострить внимание читателей своей книги на том, что древнейшее ведическое божество – Индра был блондином. И уж совсем как исторический курьез предстает перед нами тот факт, что Африка – эта белокожая богиня древних ливийцев – теперь с течением продолжительного времени ассоциируется с чернокожими типами. И если истоки высшей античной культуры и цивилизации коренятся в биологически наследственной сути белокурой расы, то разгул анархии, демократии и сексуального беспредела неуклонно сопровождался резким потемнением пигмента волос в загнивающих обществах. По свидетельству многих историков и очевидцев окончательный крах древних государств обычно наступал с полным исчезновением светлых расовых типов из руководящего слоя. Печальный опыт античности мы, к сожалению, наблюдаем и в условиях разложения современной так называемой Западной цивилизации. Правоту суровых выводов немецкого расолога можно проанализировать сегодня при посещении любого исторического музея с хорошей коллекцией. Греческий и римский залы Эрмитажа Санкт-Петербурга, к примеру, являют нам чистые образчики нордической расы, запечатленные в правильных пропорциях тел атлетов, глубокомысленных выражениях лиц философов, грациозных, величественных осанках императоров. Далее по ходу экспозиции в статуях исторических персон, принадлежащих к началу III века нашей эры, уже явственно читаются следы дегенерации, вызванной хаосом расового смешения, и наконец они доходят до карикатурного безобразия в гримасах у христианских святых в эпоху средневековья. Вся византийская, а равно и западноевропейская иконография – это чопорное припудривание физиологического разложения простейших рефлексов. Косящие глаза нимбоносных уродов до сих пор преподносятся нам как шедевр пространственной перспективы, а астенические, рахитические сухогрудые фигуры – как некое олицетворение «высокодуховного» стиля». Декадентское искусство, захлестнувшее Европейскую культуру с конца XIX века, продолжает эту удручающую тенденцию: маскировать под вдохновение художника элементарную деградацию его ущербной природы. Неврология новейшего времени доказала факт вырождения со всей очевидностью. Именно поэтому крупнейшие расовые теоретики Германии той поры выступили в качестве отряда идеологического обеспечения при проведении известной выставки «Дегенеративное искусство» в 1936 году в Мюнхене. Особую роль в становлении расовой теории сыграла книга «Нордический человек» (1929) крупного норвежского ученого Хальфдана Брюна (1864-1933), в которой, с точки зрения эволюции он вообще выделил представителей светлых расовых типов в особый биологический вид – homo caesius, дословно «человек сероголубоглазый». Х. Брюн указывал, что в Норвегии сохранились области, где 100% взрослого мужского населения имеют белую кожу, 98,5% – голубые глаза и 99% светлые или рыжие волосы, что позволило сделать закономерный вывод: «В последнее время много говорят о прародине нордической расы. Тот факт, что она в наши дни представлена в почти чистом виде на Скандинавском полуострове, наводит на мысль, что он и был ее прародиной». Концепция о принципиальных биологических отличиях homo caesius от других видов людей подтверждает более раннее наблюдение польского антрополога Людвика Крживицкого, справедливо отмечавшего: «У человекообразных обезьян голубых глаз не бывает». Однако наивысшего развития в указанный период данное направление достигло в монументальном сочинении под названием «Расология и расовая история человечества» всемирно известного ученого барона Эгона фон Эйкштедта (1892-1965). Два девятисотстраничных тома вышли в свет с 1938 по 1943 годы и объяли как общие проблемы истории происхождения человеческих рас, так и множество частных проблем, связанных с расовой морфологией, патологией, теорией наследственности, иммунологией и т. д. В этом обстоятельном сочинении содержится обилие сведений только что зародившейся генетики, посвященных эволюционной специфике нордической расы. Большинство из них не устарело до сих пор. Кроме того, следует подчеркнуть, что в разделе, посвященном истории развития расологии как науки в разных странах, целый информационный блок посвящен России. В подчеркнуто уважительной форме сформулирована мысль о вкладе русских ученых, а также выделена уникальность школы русской расовой антропологии. Следует отметить, что все это происходило во время кульминации противостояния на русско-немецком фронте, однако в научных кругах немецкой академической науки никакие признаки огульной русофобии не просматривались.
admin: 7. Советская и постсоветская наука на службе у расовой теории По эту же сторону идеологического противостояния, в Советской России усилиями таких личностей, как Аркадий Исаакович Ярхо и многих других было сформировано агрессивно-негативное отношение к классической расологии, и выведен советский классовый марксистский вариант науки, получившей название расоведение. В научной академической литературе, не допускающей снижения стиля и, уж тем более, открытых оскорбительных выпадов, советские свежеиспеченные расоведы тотчас принялись клеймить своих немецких коллег, называя их «антропофашистами», «расовиками» и «нордоманами», естественно, даже не утруждая себя добросовестным анализом их концепций. Впрочем, «изыски» марксистской стилистики по всем законам классической расовой теории с лихвой выдают биологическое происхождение критиков. Приведем лишь несколько красноречивых названий этих опусов как пример пролетарского дурновкусия: А. А. Шийк «Расовая проблема и марксизм» (1930), Г. И. Петров «Расовая теория на службе у фашизма» (1934), Г. А. Шмидт «Правда о расах и расизме» (1941), В. А. Василенко «Расовые бредни фашистских бандитов» (1941), Б. М. Завадовский «Расовый бред германского фашизма» (1942), Х. С. Коштоянц «Наука против фашистского бреда о расах» (1942), М. А. Москалев «Расовая лженаука фашистских разбойников» (1942). Отметим, что отдел идеологической пропаганды Геббельса не позволял себе скатываться на уровень площадной брани, которым отличались многие советские расоведы, обвешанные академическими регалиями. Однако справедливости ради подчеркнем, что не все отечественные ученые включились в эту примитивную комминтерновскую агитацию. Несмотря на то, что научная карьера в условиях большевистского режима для многих из них была сопряжена подчас даже с угрозой физического уничтожения, лучшие сохранили академическую беспристрастность. Расоведение изначально мыслилось коммунистическими партийными функционерами как классовый ответ буржуазной расологии, поэтому в круг научных задач советских расоведов входило неуклонное развенчание постулатов расовой теории, в том числе и о значении нордической расы в истории формирования мировой культуры. Тем не менее, крупнейший отечественный антрополог Георгий Францевич Дебец в статье «Еще раз о белокурой расе в Центральной Азии» (Советская Азия, 5-6, 1931) считал необходимым подчеркнуть: «В конце первого тысячелетия до нашей эры и в начале первого тысячелетия нашей эры китайские источники говорят о высокорослых, голубоглазых, рыжеволосых племенах, населявших территорию, охватывавшую Алтае-Саянское нагорье. В ту же эпоху и несколько раньше на территории Минусинского края жил народ, антропологически, безусловно, европеоидный. Преобладающая часть черепов краниологически весьма близка к северной расе». Данным заявлением совершенно подтверждаются как общие постулаты расовой теории, так и частные изыскания русского ученого Г. Е. Грумм-Гржимайло и немецкого расолога Ганса Ф. К. Гюнтера. Другой корифей отечественной науки Виктор Валерианович Бунак в статье «К вопросу о происхождении северной расы» (Антропологический журнал, № 1, 1934) описывает характерные краниологические признаки нордической расы, анализирует современные ему научные воззрения по данному предмету и приходит к следующему заключению: «Мы должны признать весьма вероятным существование в палеолите Европы двух типов, именно: кроманьонского и ориньякского, и в них видеть главнейшие элементы, сложившие тип северной расы. Итак, и культурно, и схематически устанавливается преемственная связь рас палеолита с неолитическими, в которых мы находим уже краниологический прототип северной расы». Данное умозаключение также подтверждает базовые постулаты расовой теории. Теперь следует особенно подчеркнуть, что сам термин «расизм» впервые появился в 1932 году во французском словаре Ларусса как негативная оценка исследований о различиях человеческих рас. С 1945 года в связи с падением Третьего рейха во всем мире этот термин стал использоваться еще активнее, чтобы обличить и заподозрить в злом умысле каждого, кто способен различать породы людей, по аналогии с тем, как все мы различаем породы собак и кошек. Но вот мы берем в руки книгу «История Древнего Востока» крупного советского ученого В. И. Авдиева, изданную тиражом 100 000 экземпляров в 1948 году Государственным издательством политической литературы и допущенную Министерством высшего образования СССР в качестве учебника для исторических факультетов государственных университетов и педагогических институтов. В разделе, посвященном Древней Индии, вновь обнаруживаем назидательный рубленый стиль советской пропаганды, но теперь ее агрессивные выпады поменяли вектор на прямо противоположный. Советский историк вещал: «Защищая интересы зажиточных слоев населения, законодатели стремились оградить личную свободу ариев. Варварам не возбранялось продавать или закладывать свое потомство, но для ариев не должно было быть рабства. Слово «каста» португальского происхождения и означает «чистота племенного происхождения». В индийском языке касты обозначаются словом «джати» (рождение) или словом «варна», что означает «цвет». Люди, принадлежавшие к первым трем кастам, назывались «дважды рожденными» или «дважды рожденными ариями». Далее В. И. Авдиев весьма оригинально прилагал марксистскую классовую науку к учению о кастах, отмечая, что первые брахманы произошли изо рта первого человека Пуруши. Так как только им, по древней традиции, принадлежали святость и истина, именно поэтому их основным занятием стало изучение священных книг, обучение людей и совершение религиозных обрядов. Представители же низшей касты, шудры, были созданы из ног Пуруши и поэтому были обязаны пресмыкаться в грязи. По законам Ману, сын брахманки и шудры попадал в очень низкую социальную группу чандала и назывался «самым низким из людей». «Жилища чандалов должны находиться вне селений, они должны иметь особую утварь, и их имущество должно быть собаки и ослы. Платье их должно быть платье мертвых, они должны есть свою пищу из разбитой посуды, черное железо – их украшение, и они должны всегда перекочевывать с места на место. Человек, который исполняет религиозные обязанности, не должен искать сношений с ними; их дела должны быть между ними и их браки – с подобными им. Их пища должна быть подаваема им другими в разбитой посуде; ночью они не должны расхаживать по деревням и городам». В священном тексте «Махабхарате» говорилось также, что смешение каст является результатом беззакония. В законах Апастамбы утверждалось, что каждая предшествующая каста стоит выше по рождению, чем следующая, и почет должен оказываться тем, кто принадлежит к высшей касте. Главный же вывод в этой главе, даваемый В. И. Авдиевым, сводился к следующему: «Целью кастовой системы было упрочить преобладающее положение ариев-завоевателей над покоренным туземным населением дасью». Откровенно смакуя расовое и кастовое неравенство на основе древних ведических текстов, советский ученый нигде не позволил себе даже намека на критику данной системы, что всегда считалось общеобязательным в манере изложения времен коммунистической эпохи. Данный факт говорит об идеологической поддержке после 1945 года «арийской темы» высшим сталинским окружением. В контексте нашего изложения не лишним будет также остановить внимание на великолепном фундаментальном сочинении «Палеоантропология Средней Азии» (М., 1972) известных отечественных ученых В. В. Гинзбурга и Т. А. Трофимовой. Опираясь на огромный археологический и краниологический материал, они расставляют акценты, прежде всего начиная исследование со справедливого утверждения: «Расы человека, как и подвиды животных, являются категориями, т. е. сущностями биологическими». Переходя к описанию процессов расовой динамики в самом сердце Евразии, авторы правомерно увязывают их с явлениями социальной и культурной жизни, действуя по методике классической расовой теории. В начале II тысячелетия до н. э. на юге Средней Азии складывались первые государства: Гиркания, Парфия, Маргиана, Бактриана. «В Средней Азии культуры степной бронзы возникли во II тысячелетии до н. э. Видимо, это движение и составляло первую значительную волну ираноязычных индоевропейцев, проникавших в Среднюю Азию с северо-запада. Черепа, обнаруженные в могильниках III-II тыс. до н. э., имеют два европеоидных типа: средиземноморский и протонордический. Черепа эпохи бронзы Казахстана, учитывая и индивидуальные различия, также могут быть отнесены к двум разным вариантам большой европеоидной расы». Таким образом, советские исследователи подтвердили базовый постулат расовой теории, гласящий, что на гигантских просторах Евразии именно европеоидный расовый тип выполнял функцию культуротворящего, и в котором нордический элемент был его биологической основой. Рассматривая расовую основу конкретных этнических общностей, авторы указывали, что саки и савроматы Приуралья принадлежали к андроновской культуре, и на основании краниологических материалов монголоидная примесь не обнаружена. Смещая глубже в Азию зону расового анализа, которую историки и этнографы почему-то до сих пор связывают с зоной распространения монголоидной расы, Гинзбург и Трофимова опровергают это: «Население Памира в эпоху бронзы также было очень однородным и без монголоидной примеси. Основу антропологического типа усуней Семиречья, как и Тянь-Шаня, составляет европеоидная раса с небольшой монголоидной примесью. Монголоидная примесь в целом небольшая». С легкой руки отечественного этнографа Л. Н. Гумилева в общественном сознании о гуннах сложилось представление как о тюркском племени с ярко выраженными азиатскими чертами. Но данный взгляд на самом деле не соответствует фактам физической антропологии. Гунны были расовонеоднородны, среди них выделялась большая общность – эфталиты, или белые гунны, у которых темные волосы вообще считались ненормальным явлением. В IV-V веках нашей эры влиянию эфталитов подверглись и тохары. Кстати, «тохар», дословно означает «белые волосы» или «белая голова». Северный расовый тип легко угадывается и на монетах с изображениями кушанских и эфталитских царей. Отечественные ученые вновь обращают наше внимание на древние китайские летописи, которые сообщают, что представители андроновской культуры были светлопигментированными динлинами. Мало того, у населения горного Памира монголоидная примесь до сих пор вообще не обнаружена. «Европеоидный тип Среднеазиатского междуречья хорошо прослеживается на краниологических материалах вплоть до современности, а сейчас он лучше всего представлен у горных таджиков и населения Западного Памира». В целом серьезный прилив монголоидной крови в Средней Азии начинается только с XIII века, то есть со времен монголо-татарского нашествия. «В середине I тысячелетия н. э. в связи с продвижением с Востока новой волны тюрок-кочевников нарастает монголоидная примесь в составе различных групп Средней Азии как кочевников, так и оседлого населения. В XIII-XIV веках монголоидные черты у населения Казахстана, как и на всей территории равнин Средней Азии, еще более усиливаются, что является непосредственным следствием монгольского нашествия. Отуречение населения Среднеазиатского междуречья началось только в I тысячелетии н. э., а так как «гуннские», а затем тюркские племена происходили главным образом из областей распространения монголоидного расового типа и сами в большинстве принадлежали к нему, то параллельно с отуречением по языку шла и монголизация местного населения по типу. Примесь монголоидных черт у населения Среднеазиатского междуречья в I и начале II тысячелетия н. э. была очень незначительной. Сильное увеличение монголоидного компонента в расовом типе узбеков произошло, по-видимому, только в XIII веке в связи с монгольским завоеванием». Примечательно, что распространение ислама в Средней Азии всецело связано с появлением более высокого процента монголоидной примеси, и границы ее распространения точно соответствуют границам распространения ислама. Таким образом, становится очевидным, что именно изменение концентрации тех или иных расовых признаков способствует ускорению или ослаблению продвижения любой идеологии, в том числе и религиозной. Когда население Средней Азии было более европеоидным, оно придерживалось зороастризма и иных, близких ему огнепоклоннических культов, проповедующих расовую сегрегацию в совокупности с кастовым законодательством, воспрещающим расовое смешение. Нашествие монголоидных племен увеличило процент расовосмешанных людей, что и открыло дорогу в этих областях к продвижению ислама, в котором расовая сегрегация отсутствует. Религиоведение, как мы видим, нуждается в фундаменте не социологии, а расовой биологии. Утверждение в части социально-политических последствий метисации подтверждает и другая совокупность фактов из данной обстоятельной книги, ибо В. В. Гинзбург и Т. А. Трофимова указывают на обычай деформировать черепа у многих народов вышеозначенных территорий. В могильниках той эпохи преобладают черепа, подвергшиеся прижизненной искусственной деформации, иногда кольцевого типа, иногда с затылочной комбинацией. На черепах женщин деформация встречается чаще, чем на мужских. Характерно, что и монголоидная примесь на женских черепах проявляется сильнее, чем на мужских. Дело в том, что данный вид искусственной деформации влиял не только на форму черепа, но и на некоторые лицевые отделы черепа, придавая им более европеоидный вид. В целом можно сказать, что данного рода деформация предусматривала нивелирование и сглаживание монголоидной примеси у населения этих областей. Данный обычай, следовательно, вызван желанием метисов больше походить на европеоидов. Социально-политический аспект данного сочинения без труда выявляется авторами другого научного издания. В сборнике «Проблемы антропологии древнего и современного населения советской Азии» (Новосибирск, 1986) Т. И. Яблонский в статье «Монголы в городах Золотой Орды (по материалам мусульманских некрополей)» писал: «К началу XV века большую часть горожан Золотой Орды составляли люди смешанного типа. При этом преобладал европеоидный компонент. Судя по всему, как в провинции, так и в столице золотоордынского государства процесс антропологического смешения шел в направлении ассимиляции завоевателей-монголов. В богатых кирпичных склепах, расположенных на территории мечети или мавзолея, хоронили людей вполне европеоидного облика. По всей видимости, сын монгола и, например, половчанки мог занимать высокое социальное положение, осознавать себя монголом и иметь при этом европеоидную внешность». Мы вновь убеждаемся в том, что разговоры о самобытности и уникальности культуры, созданной монголоидной расой, несколько преувеличены, ибо на всех этапах своего развития она непрестанно нуждалась в осеменении творческой кровью европеоидной расы, в которой, в свою очередь, нордический расовый тип выполнял функцию наиболее ценного культуротворящего элемента. Удивительно метко замечание в этом смысле известного русского историка Александра Фомича Вельтмана (1800-1870), который еще в 1860 году в книге «Маги и мидийские каганы» писал: «Известно ли было имя монголов побежденной ими Руси? – Нет. В продолжение столетий преобладания так называемых монголов ни Русь, ни Великие князья, ездившие в Орду, не произнесли этого имени, и только в 1567 году явилось это название в Русских летописях, когда царь Иван Васильевич повелел атаманам и казакам Сибирским разведать о монгольских землях и Китайском царстве, находящихся за Сибирью». По его же мнению, древние географические сочинения следует подвергнуть более тщательной перепроверке ввиду природной хитрости «монголов», «монголоманов» и иных евразийцев. Так, монах Рюйсбрек из Брабанта, направленный королем Людовиком в Татарию в 1253 году, сообщал: «Татары, чтобы дать понять иностранцам о могуществе и обширности владений их Ханов, имеют обычай кружить с ними, вместо того, чтобы везти от места до места по прямой», – и еще добавлял, – «Говоришь ему одно, а он передает, что ему взбредет в голову». Именно с помощью таких горе-толмачей и составляли себе мнение европейцы о культурных и политических достижениях Востока. Исследуемой нами проблеме посвящен и сборник фундаментальных работ «Бронзовый и железный век Сибири» (Новосибирск, 1974). Классик советской антропологии В. П. Алексеев в статье «Новые данные о европеоидной расе в Центральной Азии» совершенно ясно подчеркивал: «Изученный нами материал расширяет круг фактических данных, по которым можно судить о широком распространении европеоидной расы в Центральной Азии вплоть до Западной Монголии в эпоху раннего железа; аналогии же этому материалу и его сравнительное исследование показывают, что эпоха проникновения европеоидов в Центральную Азию может быть предположительно отодвинута до энеолита, а их ареал раздвинут до Внутренней Монголии». В. П. Алексеев, так же как до него и Г. Е. Грумм-Гржимайло, К. Штрац, Г. Фрич, Ф. Вейденрейх, Ганс Ф. К. Гюнтер, счел необходимым подкрепить свои смелые культурологические выводы ссылкой на древние китайские письменные источники, в которых их авторы честно признавались в том, что основные культурные, цивилизационные и технические новации они позаимствовали у представителей европеоидной расы. О самобытном значении культуры монголоидной расы речь вообще не может идти, ввиду того, что она приобрела самостоятельное историческое значение сравнительно недавно. О каком воздействии культуры монголов на европейскую ментальность вообще может идти речь, если никто никогда в древности не слышал самого термина «монгол»? Другой советский признанный научный авторитет А. Л. Монгайт в монографии «Археология Западной Европы. Каменный век» (М., 1973), основываясь на современном материале, фактически подтвердил базовые постулаты школы антропосоциологов и конкретно Жоржа Ваше де Лапужа, ибо подчеркивал: «В неолите Европу населяют племена, среди которых известны уже все антропологические типы, которые сохраняются среди современных европейцев. Ко времени развитого неолита количество долихо- и брахикефалов становится одинаковым. В конце неолита количество брахикефалов снова несколько уменьшается. К неолитическому брахикефальному типу относится homo sapiens alpinus (в Средней и частично Западной Европе), рождающий две группы долихокефалов: северную и средиземноморскую. Неолитические долихокефалы Западной Европы разделялись на: 1) кроманьонский тип; 2) средиземноморцев; 3) нордический тип. Последний населял скандинавские страны, и частично территории Швейцарии и Германии. Эти люди были высокими и стройными. Современные скандинавы являются прямыми потомками местного неолитического населения». Как мы помним, одно из главных утверждений расовой теории, выдвинутое еще графом Жозефом Артюром де Гобино, состоит в том, что подъем любой исторически значимой цивилизации происходит вследствие прилива свежей культуротворящей крови нордической расы в социальный организм общества. Советские ученые К. Ф. Смирнов и Е. Е. Кузьмина в книге «Происхождение индоиранцев в свете новейших археологических открытий» (М., 1977) вновь и вновь аргументированно подтверждают его: «Вторая четверть II тысячелетия до н. э. была бурным периодом в истории Старого света: в Египте – это время завоевания гиксосов, с которыми связано развитие в долине Нила коневодства, и время утверждения XVIII династии, при которой египетское искусство достигло высшего расцвета; в Передней Азии – это эпоха первого появления индоариев, распространения в царстве Митании коневодства и боевых колесниц, ставших важной инновацией в военном деле Вавилона при Касситской династии; в Малой Азии – это эпоха возвышения Хеттского царства с его яркой своеобразной культурой, в которой впервые на Древнем Востоке утвердился культ огня; в Греции – это время создания ахейцами Микенской цивилизации, важным фактором которой было использование боевых конных колесниц». В СССР в 1977 году прошел Международный симпозиум по этническим проблемам истории Центральной Азии в древности (II тыс. до н. э.), труды которого вышли отдельным изданием в 1981 году. В работе симпозиума приняли участие крупнейшие ученые из одиннадцати стран с тем, чтобы обсудить различные аспекты «арийской проблемы». Советский делегат Б. Г. Гафуров в своем выступлении «Некоторые проблемы этнической истории народов Центральной Азии в древнейший период» указывал: «Данные индийских и иранских языков, свидетельствующие об их происхождении из одного общего источника, систематические и глубинные черты сходства в религии и культуре, социальной и политической организации, хозяйстве и образе жизни иранских и индоарийских племен на заре их письменной истории, их общее самоназвание свидетельствуют об общности предков индийских и иранских племен в общеарийский период. Индоиранское единство является, следовательно, не только языковым артефактом, оно представляло собой реальное историческое целое, существовавшее в определенный период на единой территории. В результате хозяйственного и социального развития в этот период началось распространение арийских племен на другие территории. Арийская проблема является комплексной, но уже по своему содержанию это прежде всего историческая проблема». Крупнейший отечественный антрополог В. П. Алексеев в своей статье «Антропологический состав населения древней Индии» из сборника «Индия в древности» (М., 1964) на основе богатейшего палеоантропологического материала сделал следующий вывод: «Представители европеоидной расы появились здесь, по-видимому, в конце верхнего палеолита или в мезолите с севера и разорвали ареал распространения негроидной расы». Наконец, расово-антропологический анализ великолепно проясняет картину и в вопросе, который в истории и этнографии получил расплывчатое, аморфное название «великое переселение народов». Т. А. Тот, Б. В. Фирштейн в работе «Антропологические данные к вопросу о великом переселении народов. Авары и Сарматы» (Ленинград, 1970) утверждали: «Сарматы в целом относятся к большой европеоидной расе. Очень небольшая часть черепов сарматов из захоронений характеризуется чертами большой монголоидной расы (21%) или смешанными монголоидно-европеоидными (10%). Основная масса черепов сарматов с недеформированной черепной коробкой (60%) относится к европеоидным типам. Меньшее количество черепов (около 23%) относится к северному типу европеоидной расы». Но сарматы находились на востоке ареала, обнимавшего зону «великого переселения народов», поэтому в их составе отмечен незначительный процент монголоидной примеси. Среди же народов, обобщенно именовавшихся в летописных сводах «варварами» и «вандалами» и занимавших территории к западу в этом ареале, абсолютное большинство отличалось светлыми волосами, так что даже о незначительной примеси монголоидной крови среди них нет речи. То историческое понятие, которое мы знаем как «великое переселение народов» – всего лишь уловка факиров от либеральной этнографии. На самом деле это была очередная волна экспансии большой белой расы, направленная на силовой передел жизненного пространства, в которой нордический расовый тип традиционно был инициативным, руководящим началом. В постсоветский период лучшие добросовестные ученые продолжили традицию изучения биологических основ цивилизации. Крупный этнолог и историк Валентин Васильевич Седов в монографии «Древнерусская народность» (М., 1999) указывает: «Утверждения лингвистов об иранском или индоарийском происхождении этнонима русь приобретает надежную историческую подоснову. Он восходит или к иранской основе rauka, ruk – «свет», «белый», или произведен от местной индоарийской основы ruksa, russa – «светлый», «белый»» Но ведь совершенно очевидно, что белыми могли называть именно людей, населявших данные огромные территории, что это указывает на их расовую принадлежность. Средняя полоса России совершенно не похожа на заснеженную тундру, и ее саму по себе не могли называть «белой». Русь – это расовое название, свидетельствующее о нордическом происхождении ее исконных обитателей. Рассуждениям в том же духе посвящен и фундаментальный сборник статей «Восточные славяне. Антропология и этническая история» (М., 1999). Данный сборник в силу его объективности, широты охвата проблемы, глубины ее проработки вне всякого сомнения может быть признан лучшей отечественной работой по физической антропологии славян как типичных представителей европеоидной расы. В предисловии выделена мысль, весьма важная в контексте нашего повествования: «Антропологические особенности населения, благодаря своей консервативности, позволяют проследить различные этапы становления физических черт народа, даже в тех случаях, когда какая-либо из фаз его истории антропологическими данными не представлена». Это говорит о том, что современные комплексные методы расовой диагностики позволяют очень точно восстанавливать облик этнической общности на любых этапах ее развития. В первой главе, названного сборника «История изучения антропологического состава восточных славян», принадлежащей перу академика Т. И. Алексеевой, указывается, что крупнейший польский антрополог Ян Чекановский и видный немецкий ученый Ильзе Швидецки, полагали, что исходный тип славянина – нордический. Не лишним будет вновь подчеркнуть, что И. Швидецки аргументировала это утверждение и изложила его в книге «Расовое учение древних славян» (1938), которая была опубликована массовым тиражом в Третьем рейхе, когда, как нас пытаются уверить в том «профессиональные антифашисты», буквально царил разгул антиславянской истерии. Позднее крупнейший советский антрополог В. В. Бунак, опираясь на данные геногеографического изучения Восточной Европы, пришел к выводу, что исходный «протославянский тип» весьма устойчив и своими корнями уходит в эпоху неолита, а возможно даже и мезолита. Академик В. П. Алексеев выделял крайнюю степень морфологического сходства всех краниологических серий современного русского народа. Все локальные местные варианты отклоняются весьма незначительно от единого расового типа, распространенного на огромной территории от Архангельска до Курска и от Смоленска до Пензы. Автор статьи Т. И. Алексеева на базе этого материала свидетельствует: «По окраске волос и глаз суммарный русский тип отклоняется от центрального западноевропейского варианта. В русских группах доля светлых и средних оттенков значительно повышена, доля темных, напротив, снижена». Следовательно, концепция о нордической расовой основе русского народа подтверждается вновь и вновь. Приводится также мнение русского дореволюционного антрополога Е. М. Чепурковского, указывавшего на большой процент генофонда древнего населения в современных восточнославянских группах. И данная точка зрения подтверждается автором статьи на базе новейших серологических измерений, что также свидетельствует о гомогенности и автохтонности исходного русского расового типа. Другой мэтр отечественной науки В. Е. Дерябин в статье «Современные восточнославянские народы» пишет: «При сравнении же средних значений антропологических признаков для народов Европы и для русских выяснилось, что они по многим расовым свойствам занимают среди европейцев центральное положение. Это наблюдается по длине тела, размерам головы и ее форме, высотным и широтным размерам лица и их соотношениям. Иными словами, по многим признакам русские являются самыми типичными европейцами. По пигментации глаз и волос русские в целом оказались светлее среднего европейского типа». Так, согласно вычислениям В. Е. Дерябина, светлые глаза (серые, серо-голубые, голубые и синие) у русских встречаются в 45%, тогда как средний уровень для зарубежной Европы – только 35%. Темные же глаза (темно- и светло-карие) встречаются у 5% русских, тогда как у населения Европы – в среднем 45%. Темные волосы у русских встречаются в среднем в 14% случаев, тогда как у населения зарубежной Европы – в 45%. Не подтвердилось и расхожее мнение о «курносости» русских. Так, у них в 75% случаев встречается прямой профиль носа. Известно, что одним из характерных признаков монголоидности на территории Евразии является присутствие эпикантуса. В группах типичных монголоидов у взрослых эпикантус встречается очень часто – в 70-95%. Среди более чем 8,5 тысяч обследованных русских мужчин эпикантус был обнаружен всего в 12 случаях, причем, наблюдался в зачаточной форме. В. Е. Дерябин приходит к заключению: «Таким образом, русские по своему расовому составу – типичные европеоиды, по большинству антропологических признаков занимающие центральное положение среди народов зарубежной Европы и отличающиеся несколько более светлой пигментацией глаз и волос. Следует также признать значительное единство расового типа русских по всей европейской России». Н. А. Долинова в статье «Дерматоглифика восточных славян» на основе анализа кожного узора ладоней и ступней также приходит к красноречивым выводам. Для наглядности расовой диагностики она использует такую величину, как северо-европеоидный комплекс (СЕК), отражающую степень выраженности северо-европеоидных черт в группе. У русских Европейской части России этот показатель никогда не бывает ниже 0,41, что позволяет автору статьи уверенно говорить о «морфологическом единстве русских». В начале нашего исследования мы приводили знаменитое высказывание этнографа и историка Н. И. Надежина, заявившего еще в 1837 году: «Физиогномия Российского народа, в основании славянская, запечатлена естественным оттенком северной природы. Волосы русые, отчего в старину производили самое имя Руси». По прошествии уже свыше полутора столетий, фундаментальный тезис расовой теории, гласящий, что расовой основой русского, а в равной степени и иных европейских народов является, бесспорно, нордическая раса, подтверждается вновь и вновь. Именно культуротворческим способностям нордической расы и обязана вся европейская цивилизация своим происхождением. Ю.Г.Рычков, Е. В. Балановская, С. Д. Нурбаев, Ю. В. Шнейдер в статье «Историческая геногеография Восточной Европы» на базе сопоставления археологических и геногеографических карт данного региона также совершенно определенно заявляют, что «ядро русского генофонда находится на северо-западе русского этнического ареала». Р.У.Гравере в статье «Одонтологический аспект этногенеза и этнической истории восточнославянских народов», на основе изучения морфологии зубной системы данного региона свидетельствует: «Северная ветвь славянства формировалась, по-видимому, в Центральной Европе, возможно, в областях средней и частично Верхней Вислы, проходя в своей предыстории период балто-славянской и балто-германской общности». Так же и в сводном исследовании О. В. Жуковой, Е. В. Огрызко, Т. П. Панковой, Ю. В. Шнейдера, Ю. Г. Рычкова «Экологическая геногеография Восточной Европы: генофонд, здоровье и болезни сельского населения Европейской России» в простой и доходчивой форме объясняются причины биологической активности и пассионарности представителей нордической расы, проявившиеся в полной мере во время их победоносного марша по бескрайним просторам Евразии, начиная с эпохи позднего палеолита. «Главная качественная особенность современной географии болезней сельского населения – уменьшение заболеваемости к северу, можно думать, задана именно в позднем палеолите отбором на высокую жизнестойкость с приближением к границе ледникового щита». Наконец Т. И. Алексеева, С. И. Круц в статье «Древнейшее население Восточной Европы» в том же духе утверждают: «В эпоху мезолита наиболее многочисленным, судя по имеющимся в нашем распоряжении данным, было население, связанное в своем генезисе с северо-западными территориями Европы. Для него характерна долихокрания, широкое лицо с уплощенностью в верхнем отделе и резкой профилированностью в среднем, сильное выступание носа. Преимущественная концентрация этих черт на севере и северо-западе Европы дает основание отнести их носителей к кругу северных европеоидов». В одном из самых современных теоретических трудов, сборнике «Антропологические и этнографические сведения о населении Средней Азии» (М., 2000) известный отечественный антрополог Л. Т. Яблонский пишет, что население Южного Приаралья в эпоху бронзы было сформировано на «протоевропеоидной антропологической основе», и в эпоху раннего железа (VIII-VII вв. до н. э.) приаральские черепа также «отличаются крайней выраженностью европеоидных особенностей». Таким образом, в самом сердце Евразии в эпоху формирования первых государств, создания письменности, религии, культуры, техники, основ цивилизации и законодательства не было упоминаний о монголоидах, негроидах и их метисах. Все эпохальные творения принадлежат всецело белому человеку чистой расы, его воле, гению и прозорливости. Позднейшие вливания пришлой чужеродной крови на протяжении всей истории только оттягивали или направляли вспять сам биологический процесс созидания высшей культуры. Расовый хаос всегда и везде проявлялся одинаково: через анархию, смуты, социальный паразитизм, уничтожение памятников культуры и глумление над святынями. Недаром в основе биологической политики выживания монголо-татарского ига, Арабского Халифата, Оттоманской империи и иных азиатских государств всегда лежала одна и та же политика: убийство белых мужчин и воровство в гаремы белых женщин. При такой устойчивой многовековой практике генетического паразитизма цветных рас на генах белого человека всякие разговоры культурологов о «самобытности» и «оригинальности» различных культур делаются просто циничной ложью и вызывают закономерное отвращение у каждого здравомыслящего человека. Всесторонний расово-биологический анализ фактов истории нордического человека наглядно показывает нам, что любой человек независимо от его политических убеждений, религиозной принадлежности и даже цвета кожи, действующий во вред представителям белой расы, в конечном счете действует против себя самого и своих потомков. Каждый, кто сегодня по глупости, в силу старых обид или по иным каким-либо причинам действует во вред белой расе, подобен сумасшедшему, проматывающему высшее богатство – культуротворящие гены человека северного типа, ибо без них невозможно никакое рациональное и поступательное движение вперед по тернистому пути эволюции. Расовый хаос никогда не был фундаментом подлинного величия. Из пегой орды никогда не получится достойная свита или рыцарский орден. Всякое возвышение начинается изнутри, когда чистая, благородная кровь возгоняет в реторте бытия чистые, величественные мысли.
полная версия страницы